Понедельник – день тяжелый…

Майкл заглянул ему прямо в большие голубые глаза и мгновенно испытал непреодолимое чувство первобытного страха. Теперь астронавтом владело лишь одно желание: бежать отсюда сломя голову и куда подальше. Сознание его несколько затуманилось, а ноги стали самопроизвольно поджиматься. Лишь огромным усилием воли он заставил себя собраться с духом и удержаться на месте. Еще через секунду он полностью пришел в себя и был готов выполнять все распоряжения своего командира.

Впрочем, распоряжений никаких пока не поступало: Майклу оставалось лишь молча наблюдать за действиями Александра. И было за чем наблюдать: того, что произошло в следующие минуты, ни один астронавт не видел никогда.

Командир МКС Александр Громов в один момент подлетел к неприметной прямоугольной панели, слегка выступающей из противоположной от иллюминатора стены, и приложил к ней правую ладонь. Передняя стенка панели съехала вниз, оголяя еще одну, теперь уже блестящую металлическую панель со встроенной заподлицо цифровой камерой, под которой находилась всего одна, но очень большая прямоугольная кнопка, похожая на кассетоприемник в видеомагнитофоне восьмидесятых годов прошлого века. Космонавт сильно вдавил кнопку внутрь, и та, послушно поддавшись, исчезла из виду, оставляя черное зияющее прямоугольное отверстие в панели. Александр просунул в отверстие пальцы и там на что— то надавил. Тотчас по краям панели выехали два пластиковых поручня с металлическими вставками для сканирования биометрических данных.

– Y плюс— плюс к нам летит, – тихо, словно сам с собой рассуждал Громов. – Придется обесточить все значимые системы и приборы станции. Вообще все обесточить не удастся. Может это и к лучшему, плюс— плюс, зараза значит, шкалы у них видите ли не хватает…

Он спокойно и внимательно оглядел Майкла и добавил:

– Но ты не дрейфь, прорвемся!..

Майкл наблюдал за действиями командира словно завороженный. Все, что он смог сделать в ответ, так это только приглушенно выдохнуть:

– Саша, надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

– Конечно, знаю. К сожалению, знаю…

Дальше все происходило как в замедленном кино. Никто никогда не делал того, что сейчас делать было необходимо: поток заряженных частиц, несущихся со скоростью несколько миллионов километров в час и с такой страшной силой, никогда не обещал обрушиться на МКС.

Расположив голову примерно в двадцати сантиметрах от панели и удерживаясь обеими руками за поручни, Александр Громов перевел дух, закрыл глаза, вдохнул и очень медленно выдохнул. Затем он, затаив дыхание, открыл глаза и внимательно посмотрел прямо в видоискатель камеры.

Видоискатель сразу же пришел в движение, за панелью что— то щелкнуло, и из прямоугольного, зияющего черной пустотой отверстия выехала квадратная красная рукоятка. Громов потянул ее еще на себя, и та полностью вышла из отверстия. Теперь рукоятку и панель соединял лишь полудюймовый металлический цилиндр. Командир повернул рукоятку ровно на пол-оборота по часовой стрелке, и, как только вращение было закончено, та сама уехала в панель. Вся станция содрогнулась, словно тронувшийся с места железнодорожный состав.

Иллюминатор потемнел, и через него теперь не было видно даже Солнца. На его стекло будто кто— то нанес тонкое пластиковое покрытие. Затем из боковой стенки выехала панель, в точности повторяющая периметр иллюминатора, и с хлопком впечаталась в него, после чего набухла и превратилась в подобие сработавшей подушки безопасности в автомобиле. Хлопок повторился в соседнем отсеке, а затем прокатился по всей станции.

– Консервация пошла по полной, Майки, – выкрикнул Александр, резко отталкиваясь от панели. – Играем в прятки! Срочно!!!

В следующее мгновение на всей Международной космической станции отключилось электроснабжение, и на мгновение она погрузилась в абсолютную темноту и тишину. Старое, обычное и привычное, освещение исчезло, но глаза начали привыкать к новому – нереальному, фантастическому. В темноте, сковавшей станцию, теперь светились не только стены, полы и потолки, но и,.. люди, а точнее, их костюмы. В первые мгновения создавалось впечатление, что с реальностью было покончено и станция теперь погрузилась в мир разноцветных иллюзий: все вокруг расплывалось и мигало.

Что именно светилось над стенами, фигурами людей и приборными панелями, понять было невозможно, но все, что нужно было видеть, – было видно, и очень отчетливо. Возникший красный свет аварийного освещения проходов окончательно вернул экипаж в реальный мир.

Еще через секунду друг за другом начали открываться проходы, ведущие в один из самых старых отсеков станции, – Прогресс OLD. Последний вот уже много лет был пристыкован к МКС, выключен и как будто всеми забыт.

– Земля, у нас есть маршрут, – произнес в микрофон Майкл и выдвинул наушники из воротника. Система автоматически перешла на второй запасной канал связи. У Громова тотчас же наушники выехали из воротника сами и прижались к его ушам.