Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России

Традиционно Столыпина называют кровавым палачом, задушившим своими беззаконными судами революцию. Однако за первый ее год одних чиновников было убито 3500. Если посчитать общее количество жертв революции, убитых и раненных за все ее время (включая поджоги усадеб, ограбления и прочее), их оказывается примерно 17 тысяч. Что до военно-полевых судов Столыпина, из тысячи с лишним смертных приговоров, вынесенных ими, в исполнение привели около 700. С другой стороны, террористов и революционеров судили и иные суды. По всем приговорам с 1905 по 1910 год было казнено 3700 человек. Вспомним, что 3500 убитых революционерами – это только государственные чиновники и только в первый год революции.

За полгода после введения военно-полевых судов страна успокоилась. Революция закончилась не вследствие Манифеста 17 октября и не вследствие появления Госдумы. Хаос завершился репрессиями, но в стране появились конституция и парламент, что, конечно было необходимым, давно назревшим и безусловно полезным нововведением.

Итак, третий созыв Думы собрался 1 ноября 1907 года. Дума тоже была оппозиционной, либералы крайне негативно оценивали репрессивные меры Столыпина, называя их беззаконными и попирающими права человека[19]. 17 ноября все тот же кадет Федор Родичев выступил с трибуны и яростно заклеймил душителей революции:

«Стала ли правдой старая статья Основных законов, говорящая, что русская империя управляется на точных основаниях закона? Может ли каждый из нас быть уверенным, что право его не будет нарушено ради государственной пользы, ради мгновенного понимания случайным носителем власти этой пользы? Можем ли мы сказать: "Дом мой есть замок мой"? Можем ли мы ручаться за то, что представителем власти ради успокоения дом этот не будет сожжен? (Рукоплескания слева, протест справа.) Нет, не можем. До тех пор, господа, пока Россия еще делится на разряды, пока права каждого поставлены в зависимость от его заслуг перед властью, стоящей выше права, перед властью, признающей это право не потому, что она сама ему подчиняется, а потому, что она раздает его как привилегию, до тех пор русского гражданина нет, и до тех пор мы, любящие свое отечество, стремимся создать его. (Рукоплескания слева, голоса справа: "В Выборге!"; смех.)»

Речь получилась очень патетическая и длинная. К концу Родичев, распалившись, заявил: