Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи»

Нетрудно заметить, что в этой дилогии Леру весьма искусно соединяет «франкенштейновский» мотив с «вампирическим», причем маркиз выступает в роли негативного двойника Гавриила. Андроид, который кажется окружающим воплощением инфернального зла, на поверку оказывается не менее трогательным влюбленным, чем Бенедикт Массон. Надо сказать, образ андроида вообще обрисован в книге весьма нетривиально и даже полемично по отношению к восходящей к Мэри Шелли традиции. При этом Гавриил (как, впрочем, и маркиз де Культерэ!) подчеркнуто соединяет в себе приметы архаики (он облачен в костюм образца XVIII века; кроме того, Леру не забывает напомнить о его генетической связи со знаменитыми автоматами Вокансона) и модерна (вполне современная технология «изготовления» гомункулуса).

Весьма симптоматично, что в первой главе второй части дилогии деятельность Карреля (Леру в этом случае лишает его одной буквы «р») становится предметом обсуждения со стороны парижских обывателей, собравшихся на традиционное чаепитие у мадмуазель Барескá. Имя знаменитого хирурга уже закрепилось в их сознании благодаря прессе:

– Карель! Вы же наверняка слышали про Кареля?

– Про Кареля? Да, конечно! Газеты много писали о нем!

– Это один из ученых, специально для которых американцы создали Институт Рокфеллера! Ну так вот! Ему удалось сохранить живое сердце в сосуде с особым раствором, и сердце до сих пор остается живым (пер. И. В. Найденкова, с небольшими изменениями. – К.Ч.).

Между тем дилогия завершается в характерном для Леру печально-ироническом ключе: Габриэль, оказавшийся более человечным, чем иные законные представители рода человеческого, кончает с собой; Кристина благополучно выходит замуж за умеренного и аккуратного Жака Котантена, который предусмотрительно – от греха подальше – уничтожает хранившийся в сыворотке мозг Бенедикта Массона («то, что удалось собрать от Габриэля»). Тем самым Гастон Леру подводит выразительную черту под весьма популярным у писателей своего времени сюжетным мотивом.

Живописание ужасного достаточно часто встречается в популярном романе «прекрасной эпохи». И здесь нельзя не вспомнить о «Фантомасиане», которая включает себя ряд по-настоящему жутких, а то и садистских эпизодов; неслучайно в числе многочисленных прозвищ Фантомаса есть и «король истязателей» («le roi des tortionnaires»). Можно вспомнить, например, страшную казнь, которой Фантомас подвергает посмевшего не подчиниться ему министра юстиции – он втыкает ему иглу прямо в сердце (роман «Полицейский-апаш»), а также показательную расправу «гения преступления» со своими не в меру болтливыми помощниками – он отрезает им языки, так что кровь хлещет фонтаном (роман «Похититель золота»).

Да и в уже упоминавшемся эпизоде с катастрофой Симплонского экспресса Фандор встречает «механика, который протягивал к журналисту окровавленные обрубки своих переломанных рук». Возможно, этот эпизод навеян еще одной известной пьесой из репертуара театра «Гран Гиньоль» – «Последняя пытка» (1904), где речь идет о восстании боксеров в Китае: зритель содрогался при виде окровавленных культей несчастного французского солдата, который появлялся на сцене с воплем: «Они отпилили мне кисти!» В дальнейшем Сувестр и Аллен развивают мотив отрубленных кистей рук в романе «Отрезанная рука» – Джино Стараче весьма впечатляюще изобразил один из самых шокирующих эпизодов книги на обложке первого издания романа.

В романе «Ночной извозчик» зловещим двойным символом новейших «парижских тайн» становятся пропахшая мертвечиной труповозка и специалист по переработке трупов в скелеты Доминик Юссон.

Можно сказать, своего рода апофеозом «хоррора» в «Фантомасиане» становится двадцать второй роман цикла «Любовные похождения князя».

Здесь «гений преступления» в образе Жака Бернара усыпляет большой дозой хлороформа актера Мике, после чего отрубает у еще живой жертвы голову (кровь впитывают рассыпанные по комнате опилки; благодаря этому Жюву удается сделать слепок и восстановить облик покойного!). Голову Фантомас устанавливает на стуле, и вот какая кошмарная картина открывается его пришедшей возлюбленной: