Попы в космосе

Ефросинья. Конечно, говорит, радость. Она, Марья-то, все в компьютере сидит. Боялись, что гомосексуалистом сделается. А раз беременна, то, значит, все в порядке, не хуже людей.

Секретарь. Да. Это оригинально… Но лично я бы эту тему педалировать не стал.

Ефросинья. Только вам еще не хватало педалировать, отец Василиск. Слава Богу, это теперь запретили. А то как ни включишь телевизор, там все голые мужики с перьями педалируют. А людям-то от этого какая радость, я вас спрашиваю? Содом да и только.

Секретарь. Н-да… Я вижу, в вашем приходе все к шутке склонны, к юмору.

Ефросинья. А как без этого, отец Василиск?

Секретарь (раздраженно барабанит пальцами по столу). Ну, на сегодня цирк будем считать оконченным. Так где же, матушка, наш отец Эро́с?

Ефросинья. А вам для чего? В космос его запускать?

Секретарь. Дался вам этот космос! Не в космосе дело…

Ефросинья. А в чем?

Секретарь. Сами подумайте.

Ефросинья. Да уж думала, отец Василиск. И так, и сяк крутила. А ничего не вижу, кроме хитрой интриги.

Секретарь. Да вы уж, матушка, совсем… Что за фигура ваш отец Эро́с, чтобы интриги против него плести?

Ефросинья. Вот и я гадаю: кому дорогу перешел?

Секретарь. С вами нужно гороху наевшись, разговаривать. Где настоятель?

Ефросинья. Не знаю. Были тут с отцом дьяконом, потом вдруг растворились.

Секретарь. Что значит – растворились? Они что – херувимы бесплотные?

Ефросинья. Вам виднее. Может, херувимы. А, может, просто погулять вышли.

Секретарь (замечает записку, быстро просматривает ее). Погулять, говорите? (Показывает записку.) А вы вот это читали?

Ефросинья. Дайте. Не вам писано.

Секретарь (не дает записку, читает вслух). «Дорогая и разлюбезная моя матушка, по срочному делу с отцом диаконом еду на Байконур – взрывать ракету. При Божьем попущении вскорости надеюсь быть обратно. Всегда твой, отец Эро́с». (Смотрит на Ефросинью.) Значит, ракету взрывать поехал?

Ефросинья (крестится). О, Господи спаси!

Секретарь (вставая). Я ему взорву ракету… Я ему такую ракету взорву – на всю оставшуюся жизнь запомнит.

Идет вон. Ефросинья за ним.

Ефросинья. Отец Василиск! Погодите! Да что же это творится, Матерь Божья!

Затемнение.

Действие второе

Сцена третья

Темно. Постепенно становится светлее. Видны сидящие на двух стульях отец диакон и отец Эро́с. Оба – в смирительных рубашках.

Эрос (озираясь). Где мы, отец Михаил?

Диакон (со страхом). Не знаю, ваше преподобие. Похоже, в каком-то месте…

Эрос. Премудрость! Наверняка, что в месте. Вопрос – в каком?

Диакон. Не могу знать. Не наделил меня Господь всеведением.

Эрос. А вот я, кажется, догадываюсь.

Диакон. Вам положено. На вас и чин выше.

Эрос. На том свете мы с тобою, отче.

Диакон (осторожно). Это выходит, в раю?

Эрос (гневно). Похоже, по твоему, это на рай?

Диакон. Тогда где?

Диакон смотрит на Эро́са. Тот молчит.

Диакон. Неужто?.. Быть того не может! А где ж сковородки?

Эрос. Не скучай, отче, по сковородкам. И до них дело дойдет. Во благовремении.

Диакон. Как же это нас угораздило – к чертям?

Эрос. Возгордились сверх всякой меры. Вот Господь и решил нас смирять.

Диакон. Живьем, значит, во ад низвергнул?

Эрос. Много чести – живьем.

Диакон. Когда ж мы умереть-то успели, отец Эро́с?

Эрос. А ты не помнишь?

Диакон. Нет… Помню, ехали в Байконур – ракету взрывать.

Эрос. А дальше что было?

Диакон. А дальше… не знаю. Как отрезало.

Эрос. Я тебе скажу, что было дальше. Взорвали мы с тобой ракету, да и сами вместе с ней взорвались.

Диакон. Неужто?

Эрос. Точно так, уж мне поверь. Разорвало нас на части – за грехи наши.

Диакон. Чего же мы в преисподнюю-то угодили?

Эрос. А куда нас прикажешь? В райские кущи?

Диакон озирается по сторонам.

Диакон. Нет, отец Эро́с, не могло этого быть.

Эрос. Почему не могло?

Диакон. Я бомбу-то не успел собрать, это я хорошо помню. А раз бомбу мы не собрали, то и взрыва никакого не было. Выходит, живы мы с вами.

Эрос. Ну, а раз так, тогда на какие кулички нас загнали?..

Диакон. А это мы сейчас выясним.

Поднимается. Видно, что он в смирительной рубашке.

Диакон. О, Господи помилуй! Руки отпилили!

Эрос. Ничего не отпилили. Это ты, отче, в смирительной рубашке.

Диакон (смотрит на него). И вы не лучше.

Эрос (вставая). И я…

Озирается.