Попытка контакта

– Сей корабль я видел вчера и сегодня у причала. Слыхал я, что «Морской дракон» способен достичь скорости в шестнадцать узлов, и готов тому поверить. Высокомощная паровая машина на небольшом корабле – вполне возможно. Также говорили, что ваш корабль идёт совершенно без дыма, и это делает «Морского дракона» менее заметным. И такое могу представить, если топливо не каменный уголь. Но также я верю и собственным глазам, а они видели лишь одно небольшое орудие на палубе. Это тоже не удивляет: всё, в том числе вооружение, принесено в жертву скорости. Одержана славная победа над пароходофрегатом «Эридис», не спорю, но, полагаю, присутствующие здесь моряки согласятся, что в этом деле удача сказала весьма важное слово. Одно-единственное попадание бомбой – и критическое повреждение корпуса.

За честь моряков неожиданно вступился некий пехотный поручик:

– Меткость и обученность артиллеристов вполне может заменить количество пушек.

Послышалось множество одобрительных реплик. А граф между тем гнул свою линию:

– Принужден вам возразить, сударь, чьё имя, к сожалению, не имею чести знать. Если бы речь шла об обычных кораблях, то да, согласен с вами. Но скоро на сцене появится нечто другое. То, чего у России нет и будет, полагаю, не скоро.

Сказано было настолько многозначительно, что даже те, кто неприязненно относились к Кржижановскому, навострили уши. А тот продолжал:

– У меня есть знакомства среди соотечественников, проживающих во Франции, а те делятся интересными новостями. Известно ли вам, господа, о панцирных кораблях?

– Если даже я о них слыхивал, то уж верным делом сие не ново, – отозвался всё тот же неугомонный поручик.

Ответом была очаровательная улыбка и слова:

– Совершенно точно, сударь, вы правильно отметили известность концепции…

Пехотный офицер наклонил голову. Видно было, что он польщён похвалой.

– …Но Европа в настоящий момент совершает переход к воплощению изложенного в металле. Уже проведены опыты: создана и испытана корабельная броня в сто десять миллиметров…

Многие нахмурились. Употребление французских мер полагалось почти неприличным.

– Это четыре с половиной английских дюйма, – раздался негромкий голос сзади оратора.

– …Верно замечено, но суть не в этом, а в том, что ядра от неё отскакивают, оставляя лишь вмятины глубиной до тридцати пяти миллиметров…

– Примерно полтора дюйма, – прокомментировал всё тот же голос сзади.

– …И это ещё бы ничего, но поговаривают, что император Франции вот-вот подпишет решение о строительстве кораблей, закованных в такую броню. Мне любезно рассказали о сём прожекте. Восемнадцать гаубиц калибром двести двадцать миллиметров, господа. Паровая машина как основной двигатель. Тысяча шестьсот тонн, экипаж двести восемьдесят человек! И таковых монстров предполагается к постройке пять[15].

Поручик отнюдь не был настроен на сдачу:

– Сила войска русского в духе и стойкости. И уж коль скоро помянута Франция, то в двенадцатом году это ей доказано было!

Собрание с новой силой одобрительно зашумело.

– Охотно соглашусь с вами, – всё столь же любезно отвечал многознающий артиллерист, – но никакая стойкость и обученность артиллеристов не помогут ядрам пробить стальную броню.

Шум приутих.

Ответил голос человека, привыкшего командовать. Это был капитан первого ранга Ергомышев.

– Позвольте все же возразить, граф. Нисколько не ставя под сомнения ваши слова, вижу некоторые слабости в этих описанных вами кораблях, каковые я бы назвал броненосцами.

– Весьма подходящее название, господин капитан первого ранга, – поклонился в ответ Кржижановский.

– Так вот, – продолжил Ергомышев, – сии закованные в металл чудища представляются мне весьма тихоходными хотя бы в силу огромного веса бортовой брони. Думаю, не ошибусь, оценив их предельную скорость узлов в шесть, много, если в семь. Полагаю, что манёвренная эскадра сможет им противустоять. И слова о неуязвимости таковых от артиллерийского обстрела мне кажутся преувеличенными. Не является защищённой, как понимаю, дымовая труба, уж не говорю о рангоуте. Пушечные порты также являют собой слабое место, ибо их вообще невозможно укрыть. Наконец, непроницаемые для ядер борта вовсе не означают то же самое для палубы.

Только самый зоркий глаз смог бы увидеть в ответной улыбке Кржижановского снисходительность.

– Нижайше прошу прощения, Лев Андреевич. Совершенно забыл сообщить, что и палуба бронирована – двадцать пять миллиметров…

– Дюйм то есть.