Пора меж волка и собаки

– В твоей дворне, государь, есть повар по имени Ерофей. Так вот тот повар, когда будет дан ему сигнал, от гонца, должен влить в кушанье и питие твое яд силен.

– Что за яд такой, что бы лекари мои и знахари не ведали такого? – смуро уточнил Иван.

– Ну, это-то не трудность, – обыденно протянула ключница, и начала перечислять, загибая пальцы, – Сандарак, что не токмо людей, лошадей убивает наповал. Его разводят водой и дают выпить, и нет у него ни вкуса, ни запаха. Делается он из золотой краски, аурипигмента, так называют ее в закатных странах. Или вот, кантарелла. Его изобрели в старой итальянской династии Борджия. Яд этот невозможно различить в сладких фруктах и напитках. В оба этих яда входит мышьяк, которым мышей травят, отсюда и название его. Еще есть сулема…

– Все спасибо Лучезарная, – прервал ее царь, Вижу я, что в этом деле ты толк знаешь. Ты бы лучше сказала, как их различить-то?

– Так просто. Пусть каждый кусок, каждый глоток ближний отрок пробует. Хотя… – она задумалась, добавила, – Есть яды, что не сразу и травят, а скажем через час или два.

– Все понял. Продолжай смерд, – повернулся к доносчику Иван, – Что за сигнал и от кого?

– Сигнал от князя Владимира Старицкого…

– Ах, пес! – с силой вогнал в пол посох государь.

– Когда он с походной дружиной к Москве подойдет, вот тогда он и даст знак. Пока в городе переполох от болезни и смерти царя. Рать в город войдет, опричников скрутит, малолеток наследников в темницу, и на престол. Опричные дружины боевой рати сопротивляться не смогут. В боевых и стрельцы, и пушкари, и конные рыцари.

– То дело. Умно, – оценил Иван, – И кто ж в сговоре?

– Господин Великий Новгород со всей своей торговой гильдией и с церковниками жидовствующими во главе с самим Пименом, московские бояре и часть князей опричных. Дворовые людишки с дьяком Висковатым во главе. И польский король со шляхтой, – размеренно ответил Петр.

– Помнишь ли ты, что доносчику первый кнут? – тихо спросил царь.

– Я Слово и Дело кричал, – ответил уверенно доносчик.

– Докажешь чем? – на лице Ивана Васильевича катались желваки. Кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.

– Бумаги есть. А кроме того грамота за иконой в Соборе Святой Софии в Новогороде лежит, – был короткий ответ.

– Потом принесешь! – остановил жестом, когда Петр полез в торбу. – Потом! Что ж хотели они? Как они шкуру русского медведя делить думали?

– Князь Владимир трон Мономахов, шапку и бармы получит, – ответствовал Волынец, – Польша – Псков и Северские земли с Ливонией. Новгород и новгородская знать – вольности магнатов. При этом Астрахань, с трудом отбитая этой осенью, безусловно, Порте отойдет, что под удар и Казань поставит, а вместе с тем – и Строгановских опричников в Сибири.

– Нет, ребята, вы штоб шкуру медведя делить, его из берлоги поднимите, да затравите, да на рогатину возьмите! Нет, ребята, зимой медведя поднять, да подранить нельзя! Он шатуном делается не добитый-то! Это ж страсть, как опасно!

– Малка увидела, что Иван начал ерничать и куражиться, быстро махнула доносчику, – Ступай Петр. Спасибо за службу, – повернулась к Ивану, – Князь Старицкий будет на Москве дней через пять!

– Готовь встречу гостю дорогому, – зловеще тихо сказал царь, разом успокоившись.

– Кстати, государь, ты посохом своим не очень-то мотай. Ты забыл, чай, откуда он у тебя? Так я ведь напомню. Помнишь, как мы в Ростов к братии в Боголюбскую обитель забегали, когда на Казань пойти собирались?

– Как не помнить, – ответил Иван, совсем приходя в себя.

– Вот тогда игумен и подарил тебе сей посох. А что рек при этом? Да то, что поднял ты руку на саму Орду, на ордынский кош походный на казан общий. Поднял руку, а руку пустую на воинские роды поднимать не гоже. Тогда он тебе в эту десницу, занесенную, и вложил посох самого Велеса. Посох этот Святобор в свое время Ивану Купале дал, как оружие супротив сил злых. От чародеев, да Марановых прихвостней отбиваться. Они ведь ни меча, ни кистеня не бояться. Только одно их отпугнуть может посох волховской Святоборов. В свое время каждый волхв, каждый Совершенный, с таким посохом по миру шествовал. И был тот посох оберегом ему от сил черных на пути его. Нет давно Совершенных тех, ушли в обитель дальнюю. Нет давно Святобора и капищ его. А вот посох братия, сохранила и тебе его, как защиту от мыслей дурных и злобных преподнесла. А ты им, как колотушкой машешь! – резко закончила она, встала, – Пошла я пир и встречу братцу твоему Владимиру готовить. А ты пошли за теткой своей Ефросиньей, она умней и хитрей сынка своего. И посохом не маши в нем сила Велесова!

Гонцы полетели в Свято-Горицкий монастырь, где под охраной сестер жила Ефросинья Старицкая. Во главе опричников поскакал сам Вяземский. Малюта с малым числом ближней дружины, тихо вязали людей Висковатого и московских бояр.

Вечером к Малке в ее теремок на берегу Лебяжьего озера, где топилась, как всегда, баня у невысокого мостка, постучали Басмановы.