Пора меж волка и собаки

– Ставили Храм, как положено, – перебила Малка, – Что б на алатырь-камне – капище. Вкруг – требище, а вокруг всего – гульбище, – нараспев, как бы вспоминая, продолжила.

– По старому канону, – подхватил игру Иван.

– По старому, и Храм не один ставили, а восемь. Восьмериком – вкруг главного, – Малка скинула меховой капюшон, склонила голову на бок и в глазах ее озорно промелькнула хитринка, – Главный Богородице! Покрову ее! Это значит алтарь? А восьмерик из других восьми храмов – это значит требище…

– Сколь казны возьмем – столь и требище, – так по-моему та волшебница Мастерам пояснила? Спросил Иван и сам себе ответил, – Так! Считай Лучезарная. Московская, Казанская, Владимирская, Киевская, Астраханская, Сибирская и Ливонская почитай наши…

– Что ж осталась одна Новгородская, – закончила за него Малка, – А вокруг него на двенадцать сторон гульбище, как крест на двенадцать углов, по числу земель, что под великим царем лежат…или лежать будут.

– Что за земли? Перечти! – серьезно спросил Иван.

– Так ведь не было никакой ведуньи, и с Мастерами не баял никто, То сказы все народные, – засмеялась звонко ключница, – Ты не верь им государь!

– Не зли меня Малка. Перечти! – он впервые за те годы, что прошли после его посещения Нави, назвал ее Малкой.

– Ну, слушай, – она метнула на него взгляд, от которого, если бы он его перехватил, он поседел бы сразу, – Слушай Великий государь, коли спросил. Ты спросил, что сказала та ведьма Мастерам про гульбище вкруг Храма Артемиды на двенадцать концов? Знай же, государь, что у всякого дела, всякой вещицы есть две стороны. Одна – как лицо ее, она потому и лицевой называется, а вторая – оборотная, от оборотня она, от Святоборовых волхвов дана ей сила скрывать то, что чужому глазу не дано быть видимо. Вот и в Храме том, на двенадцать концов его будут лежать земли под рукой твоей. Ты просил перечесть. Внемли. То земли Казанские, Псковские, Тверские, Пермские, Болгарские, Черниговские, Низовые Новогородские, Вятские, Югорские, Смоленские, Астраханские и Великого Новгорода земли.

– Это ты мне лицо открыла, – торопливо спросил Иван, не дождался ответа. Продолжил, – А оборотень? Какой оборотень Святобор на другую сторону положил?

– Ты точно узнать хочешь? – строго смотрела Малка, – Тебе мало, что я тебе пелену времени сдернула. Те земли показала, что ты еще не только под свою руку не подвел, но еще и не знаешь, кто там князем сидит?

– Хочу оборотную сторону того гульбища узнать? – уже просительно повернулся к ней Иван.

– Гляди государь. На оборотной стороне будут те земли, которые пред тобой шапку ломать не будут, и покорить которые, тебе доля не дана…, – Иван опешил, – Но в землях тех сидят братья твои. Посвященные, которые будут служить тебе не за страх, а за совесть, потому как у вас доля общая…

– Какая доля? – не стесняясь, перебил ведунью государь.

– Доля Чашу волшебную укрыть в Лесной стране на Волшебном горе. Так говорить тебе, кто с тобой один крест несет?

– Говори!

– Полоцк и Ярославль, Удорские земли и Кондинские, города Рига и Кесь, Лифляндия и Сибирь, Обдорская земля, а с ними опора и надежа твоя: Белоозеро, Ростов Великий и Рязань.

– Много ты чего мне открыла сегодня Лучезарная. Спасибо тебе. Значит, говоришь Великий Новгород в тех землях, что под рукой моей, и казна Новгородская в моей Собакиной башне лежит? – он смотрел на нее из-под густого меха папахи.

– Так то ж не я говорю. То ж ты меня просил скоморошью байку рассказать про ту ведьму, что к Барме с Постником приходила, когда они Храм Покрова на Рву ставили. Вот я тебя и утешила, рассказку тебе рассказывала. Хороший собеседник – короткая дорога. Гляди, уже к Слободе выкатились, Поеду не буду тебе докучать, у тебя дел государевых невпроворот, а ты сказки слушаешь, – она накинула на голову меховой капюшон и, стегнув коня, скрылась в снежной круговерти, поднятой неизвестно откуда налетевшей вьюгой.

В Слободе Грозного уже ждали отряд Малюты Скуратова, состоящий из пяти сотен стрельцов и пяти сотен опричных дружинников, и сотен тридцать татар из ногайцев и казанской орды. Государь вошел в Слободу со своей ближней дружиной во главе с Басмановыми и Вяземским. Приказал всем на постой. Вышел из санок, опираясь на руку Бориса Годунова, ближнего постельничего. Мимо, подметая снег полами и рукавами дорогой собольей шубы, юркнула ключница, шепнула на ходу:

– Смотри Иван, зреет измена среди самых близких людей.

– Стой! – Иван хотел ухватить ее за длинный рукав, но она как снежный вихрь растаяла в холодном мареве, – Ведьма! – про себя ругнулся царь, но задумался.

Малка проскользнула на монастырский двор женской обители, где с давних пор стояла ее бревенчатая избенка. Подождала, прислушалась и, различив мягкие волчьи шаги, успокоилась. В дверь проскользнул старший Угрюм. Встал, переминаясь с ноги на ногу, комкая в руках свой волчий малахай.