Пора меж волка и собаки

Серая тень взяла коня под уздцы и повела к стоящему на околице Слободы Женскому монастырю Успенья Богородицы. Подведя путников к задней калике, скрытой в густых зарослях малинника, провожатый постучал условным стуком, и калитка тут же распахнулась, пропуская приезжих внутрь монастыря. Они въехали, низко пригнувшись под тяжелой дубовой плахой. За калиткой их встретила другая тень, или это первая успела проскочить внутрь, растаяв в темноте подворотни. Привратник провел их в глухой угол монастырского двора, жестом показал, чтобы они спешились. Всадники доверили своего коня тени, вошли в низкий сруб, более похожий на баню, закрыли за собой дверь. В темноте, мелькнул луч света, пробившийся из открывающейся потайной двери. В свете факела показалась фигура, поманившая их за собой в тайный подземный пролаз. Пройдя недолгое время по подземному ходу, гости вышли в просторную горницу, освещаемую ровным светом из висящих по стенам плошек. Пятеро вошли, скинули капюшоны.

– Здравствуй чернокнижник, – сказала Малка, обращаясь к хозяину.

– Здравствуй сестренка, – оторвался от книги Микулица.

– Чем вы тут занимаетесь?

– Государя женим, – в тон ей ответил он.

– Вы или они?

– Они.

– А вы?

– Смотрим.

– Пора кончать! – закончила диалог Малка, – Это ты здорово придумал ход сюда из Нотр-Дама прокопать, – Грустно пошутила она.

– Зато сестры всегда под боком, – так же шуткой ответил лекарь.

– Расскажу Лете твоей, он тебе весь чупрын выдергает, – пригрозила Малка, – Где невеста ноне обретается?

– На подворье, что у Собакиной башни. Только вот повадился к ней Салтанка ходить, которого ты вдруг помянула, – ведунья вскинула голову, заинтересованно прислушалась, – Сдается мне он через невесту цареву, хочет опять в милость попасть…

– Давно ходит? – заинтересовалась гостья, знаком давая приказ Угрюмам оставить их одних.

– Так, с того дня как царь ее выбрал, так и ходит, все фрукты сахарные носит. У него повара мастера на такие поделки. Для местных это в диковинку, а у него этот секрет они с востока вывезли. Засахарят фрукты в сиропе, и они как живые только поверху белый налет, как снежком первым присыпало. Марфа пристрастилась к ним с первого раза. Такая вот сладкоежка оказалась, – неожиданно долго рассказал Микулица.

– Кантарелла, кантарелла, – вдруг запела волховиня, – Была такая девчонка Лукреция из рода Борджия и любила она кантареллу.

– Ты это к чему? – вскинул на нее глаза чернокнижник, – Услышав имя самого страшного из ядов который он знал.

– Это я к тому, что сахар замечательно скрывает кантареллу. Как вино скрывает сулему, как хорошее жирное жаркое скрывает мышьяк, так сладкий сахар прячет в своей снежной россыпи кантареллу. А кантарелла, как известно, убивает медленно. Она сушит человека, изнутри отбирая его жизненную силу, выдавливая из него душу по капле. Как там невеста? Все еще чудо как хороша? – она вскинула глаза на чародея, в синей-синей глубине, среди утонувших там холодных льдинок, разгоралось и росло кровавое пламя.

– Невеста, – он в недоумении почесал затылок, – Невеста, готовится к свадьбе. Правда, слегка бледнее стала и тоньше, но она никогда полнотой и не отличалась. Правда хохотушка была не в меру. Ну, так это и понятно, почему остепенилась. Как никак царская невеста.

– У тебя ход к Собакиной башне есть?

– Есть.

– А глазок потайной, на невесту глянуть?

– Есть.

– Пошли, – она встала, не дожидаясь ответа, решительно покрутила головой, – Пошли. Куда шагать-то? – тихо свистнула, зовя Угрюмов, и пошла за Микулицей, открывшим ход в еще один лаз.

Малка внимательно смотрела в потайную щель на невесту царя. Марфа сидела перед венецианским зеркалом, почти в полный ее рост, расчесывая свою прекрасную длинную косу пшеничного цвета. В светелке никого не было. Она сидела, в чем мать родила, оглядывая себя всю с ног до головы, и, кажется, получая удовольствие от виденного. Малка оценила девушку. Действительно тут было на что посмотреть. Высокая грудь, крутые бедра. Кровь с молоком. Только вот на лицо лег нездоровый румянец, ярко выделявший на бледных ланитах. Девушка протянула руку к низкому столику, взяла кисть засахаренного винограда, темно-синего цвета с белым налетом. Закинула голову и стала осторожно пухлыми алыми губами щипать ягодку за ягодкой. Малка подумала, что из нее получилась бы не плохая Жрица Забвения. Задатки были видны во всех движения этой ленивой хищной кошки. Съев виноград, Марфа потянулась еще раз, оглядывая себя всю, и вдруг на губах ее появилась пена и она упала на пол. Микулица уже собрался кинуться к ней, но ведунья остановила его.

– Это не отравление – это припадок. Падучая у нее,…да и отрава дело свое делает. Пошли побратим. Здесь все без нас сварится. В этот раз мы в сторонке постоим. Посмотрим, как норны без нас нити судьбы прядут.