Пора меж волка и собаки

Иван, как заговоренный, все равно обвенчался с Марфой. Но в первую брачную ночь с молодой царицей опять случился припадок. Государь не тронул больную, вызвал Малюту и Бориса повелел учинить сыск, откуда болезнь. Опричники переглянулись, чего искать, когда ответ под руками. Быстро состряпали дознание и уличили Михайлу Темрюковича. Он и изменник, что Девлет-Гирею челом бил, он и у Марфы, когда она в отцовом подворье к свадьбе готовилась – частый гость. Его повара ее сказочными фруктами из восточных эдемов лакомили. Так что, злодей налицо, да еще и сродственник умершей царицы, бывший царев любимец. Царь призвал Бомелия при светлы очи. Лекарь пришел, понюхал фрукты, подозвал пса, сидящего в углу палаты, бросил ему персик восточный.

– Возьми вот служку дворовую, – Иван пихнул к Бомелию сенную девку.

– Девка для других целей пригодиться, – спокойно сказал кудесник. Пальцем ткнул в волкодава, – Сдох!

– Сдох?! – царь оборотился к лежавшему с высунутым языком псу, – Что скажешь Елисей?

– Чего говорить-то? – лекарь, взял сенную девку за руку, – А девка-то теперь моя, – повернулся и пошел в дверь, даже не ожидая разрешения царя.

– Темрюкыча на кол!!! – завизжал Иван, – За все дела его!!! – он вскочил с трона и выбежал вон.

Появился он недели через две. За это время успели посадить на кол князя Черкасского и его сообщников. Успели похоронить истаявшую, как свечка, царскую невесту, так и не ставшую женой и оставшуюся навечно царской невестой. Успели отрядить гонцов в Москву, с вестью, чтобы ждали государя в столицу на осмотр нового Опричного дворца.

Государь появился вечером в трапезной. Сначала раздались медленные шаркающие шаги, и затем в дверях появился царь. При виде его мысленно ахнули даже такие близкие к нему люди, как Скуратов и Годунов. К трону медленно двигалось зловещее привидение. Иоанн был одет в черную рясу, стянутую кожаным поясом. На голове возвышался шлык. В правой руке он держал длинный посох. За спиной тянулась мантия. Бескровное, желтое лицо, изрезанное глубокими морщинами, было совершенно безжизненно. Глазные впадины казались черными, как у черепа, и только в их глубине тускло светились потухающие глаза. Сгорбившись, не обращая ни на кого внимания, не отвечая на почтительные поклоны, царь прошел к своему месту и опустился в кресло. Молчание продолжалось. Иоанн закрыл глаза и, казалось, начал засыпать. Так прошло несколько минут. Вдруг веки царя поднялись, и из-под них сверкнул злобный огонь. Иван быстрым взглядом окинул стоявших перед ним, и остановил его на Малюте Скуратове.

– Нас Рюриковичей прямых на Руси было шестеро. Я, – он поудобней устроился на троне, – Владимир Старицкий, Андрюха Курбский, князь Вяземский, Шуйский, да ты Малюта, – он опять поерзал на высоком кресле, – Владимир да Вяземский упокоились. Прими Господь их души, – он перекрестился, – Андрюха в бегах, дай ему Бог той же доли что и первым двум. Шуйский из Суздальской ветви, она твоей Ярославской не чета. Мы с тобой дружим? Правда ведь? – он ласково улыбнулся Малюте, так что у того волосы стали дыбом.

– Да государь, – ответил он тихо.

– Что ж ты мне тогда гнилых девок подсовываешь? – посох царя просвистел в вершке от уха опричника, – Хотя нет, не о том я. Значит, осталось нас вроде прямых Рюриковичей на Руси трое Я, да ты, да Шуйские. Опять не то! Появился Георгий! Он в роду старший. По всем видам старший на отцовом столе!! И имя-то какое? Георгий! Победоносец!!! – голос его упал до шепота, – Его Гриша найти надо, пока его род не признали все, и патриархи в Царьграде на благословили, да на царство не помазали. Поднимай кромешников. Поедем Москву усмирять!

– Это кого ты усмирять удумал, – в зловещей тишине палат, этот спокойный голос был как ушат холодной воды, вылитый на разгоряченные головы, – Это что у вас тут за шум, опосля панихиды. Десять дней справить усопшей не успели, сороковины не отметили, когда душа тело покидает, а уже усмирять, – к трону шла Малка в окружении Угрюмов. Казалось, в затхлый тягучий воздух дворца ворвался свежий ветер далекой северной родины.

– Вот теперь все будет как надо! – Иван встал ей навстречу, – Теперь заступница с нами, – кажется, он стал даже выше ростом, плечи расправились, и в нем стал угадываться Великий Магистр Ордена.

– Не до усмирений и выяснений, кто здесь боле государю служит! Девлет-Гирей собирает рать, – Малка уже подошла к трону. Угрюмы оттеснили всех с четырех сторон от царя, заняв свое исконное место. Малка зашла за трон. Все встало, так как было испокон веку.

– Просил у нас чего хан крымский? – как бы выходя из какого-то помрака и забытья, спросил Иван.

– Поминок просил. Мехов, кречетов, – подал голос дьяк Щелкалов.

– А более всего просил Казань и Астрахань, – со смешком добавил Малюта, – Даже от денег отказывался.