Порченый подарок

— О чем твои мольбы? — снова и снова вопрошал меня супруг, не останавливая ласк, но и не позволяя переступить ту самую, потрясающую грань. — Готова ли ты отдать мне дар своего тела без остатка?

— Да-да, готова, — едва не бессознательно вскрикнула я.

— Мне стоит опасаться твоей нынешней поспешности, — сквозь резкие выдохи прохрипел мой анир и изменил неуловимо ритм трения и надавливания в моем истекающем от жажды такого близкого наслаждения центре, — но во мне не осталось выдержки, мое терпение пало безвозвратно перед тобой. Жажду тебя в сто крат больше, чем страшусь последствий, никчемный я идиот!

Волна жара наконец хлынула по мне, вырывая отчаянно долгий прерывистый стон.

— Да вот так, — сквозь зубы процедил Бора, словно дико страдая от каждого моего содрогания. — Дай мне всю влагу, на которую способно твое тело, она понадобится вся до капли, чтобы принять меня без боли.

Я почти не разбирала его слов, все еще парила где-то вне пределов физической оболочки, когда он, не мешкая ни секунды, уложил на спину на постель. У меня не было ни единого шанса сжаться или как-то воспрепятствовать его вторжению, даже если бы я захотела. Проникновение показалось обжигающим, превосходящим все поддающееся описанию, чрезмерно долго-бесконечным, заполняющим меня до невозможного предела, таким интенсивным, будто во мне ничего и не осталось, кроме его массивной пульсирующей плоти. Я хватала раскаленный воздух ртом, вцепилась ногтями в мощные плечи супруга, глядя в его искаженное лицо распахнутыми до рези глазами и почти сходила с ума от понимания, что все именно так.

— Нет боли… нет… нет… — повторяла я, заставляя шевелиться непослушные губы.

— Ликоли, я благословлен, как никто прежде, — выдохнул Бора с облегчением и отступил совсем немного, скользя во мне, но мои ощущения от этого были практически равны только начавшему стихать приливу эйфории. — Вот мое место… Ты же чувствуешь это, так же ясно, как и я? — Новое краткое опустошение и настойчивое наступление, застилающее слезами невообразимой радости мой взор. — Мое сладкое пристанище… Я в тебе так глубоко… но ты во мне намного глубже.

Моя голова бессильно откинулась, но Бора просунул ладонь под затылок, возвращая к себе расфокусированный взгляд и удерживая себя на одной руке, принялся неумолимо ускорять плавные толчки своих бедер, и каждый из них провоцировал возвращение сотрясающей всю меня дрожи.

— Я никогда не смогу отказаться от тебя… не дам отобрать… — Его верхняя губа вздернулась, обнажая зубы, глаза жгли меня до самого нутра. — Не позволю отвергнуть… даже тебе самой… Никогда… никогда!

Слова обратились сплошным неразборчивым протяжным рычанием, а вторжения естества — почти ударами, высекшими те самые искры, от которых полыхнуло пламя сначала в низу живота, откуда понеслось прямиком к сердцу, пронзило его, прорываясь в разум и брызнуло повсюду, лишая дыхания в крике-рыдании.

Я не могла видеть, как все завершилось для Бора, лишь ощущала, как его трясет с такой силой, что под нами стонет кровать, и слышала рваные, хрипящие стоны, что начали перемежаться краткими, жадными поцелуями, как только они стали затихать.

Веки не желали подниматься, сознание, взлетев так высоко, никак не соглашалось возвращаться, и я смирилась, позволяя себе так и парить где-то за границей всего реального.

ГЛАВА 20

— Не засыпай совсем, моя Ликоли, — мурлычущий шепот Бора пробрался в пространство моего блаженного парения, вместе с мягким мокрым касанием немного прохладной ткани к внутренней стороне бедер. — Тебе обязательно нужно поесть.

— М-м-м… — Нехотя я разомкнула веки и посмотрела в его буквально сияющее лицо.

Мой супруг очень нежными прикосновениями устранял влажный беспорядок и при этом улыбался настолько широко и довольно, что мне на мгновение нечем стало дышать от смеси его заразительной искренней радости человека, получившего желаннейший в его жизни дар, и собственного вернувшегося смущения за то, что лежу тут раскинувшись, бессильная и открытая его взгляду и рукам. Странно, что еще недавние, гораздо более откровенные вещи не вызывали неловкости, а эта забота после, когда страсть уже поутихла, заставляла краснеть и отводить глаза.

— Лежи пока, я скоро вернусь, — сказал предводитель, натягивая штаны, и покинул комнату.

Я все же заставила свое непослушное, не желающее отпускать последние отзвуки неги и расслабленности тело двигаться и быстро вымылась как следует в ожидании возвращения Бора.

Он принес на большом блюде целую гору еды в виде разной формы румяных кусочков-конвертиков теста и кувшин того самого сладкого отвара, каким меня потчевала Нарга.

Я завернулась в покрывало и села на край постели, муж расположился прямо на полу у моих коленей, налил питье в единственную принесенную глиняную кружку с причудливой ручкой, явно изображающей какого-то зверя, и вручил мне.

— Как это называется? — спросила я, отхлебывая напиток и указывая на кушанье. Ох, оказывается, у меня совсем пересохло в горле.