Портрет Дориана Грея

Of course she would fall in love with him, and he with her, and they would get married, and come home, and live in an immense house in London.	Ну а потом она, конечно, влюбится в него, а он -в нее, и они поженятся, вернутся в Лондон и будут жить здесь, в большущем доме.
Yes, there were delightful things in store for him.	Да, да, Джеймса ждут впереди чудесные приключения.
But he must be very good, and not lose his temper, or spend his money foolishly.	Только он должен быть хорошим, не кипятиться и не транжирить денег.
She was only a year older than he was, but she knew so much more of life.	-- Ты слушайся меня, Джеймс. Хотя я старше тебя только на год, я гораздо лучше знаю жизнь...
He must be sure, also, to write to her by every mail, and to say his prayers each night before he went to sleep. God was very good, and would watch over him.	Да смотри же, пиши мне с каждой почтой! И молись перед сном каждый вечер, а я тоже буду молиться за тебя.
She would pray for him, too, and in a few years he would come back quite rich and happy.	И через несколько лет ты вернешься богатым и счастливым.
The lad listened sulkily to her, and made no answer.	Джеймс слушал сестру угрюмо и молча.
He was heart-sick at leaving home.	С тяжелым сердцем уезжал он из дому.
Yet it was not this alone that made him gloomy and morose.	Да и не только предстоящая разлука удручала его и заставляла сердито хмуриться.
Inexperienced though he was, he had still a strong sense of the danger of Sibyl's position.	При всей своей неопытности юноша остро чувствовал, что Сибиле угрожает опасность.
This young dandy who was making love to her could mean her no good.	От этого светского щеголя, который вздумал за ней ухаживать, добра не жди!
He was a gentleman, and he hated him for that, hated him through some curious race-instinct for which he could not account, and which for that reason was all the more dominant within him.	Он был аристократ -- и Джеймс ненавидел его, ненавидел безотчетно, в силу какого-то классового инстинкта, ему самому непонятного и потому еще более властного.
He was conscious also of the shallowness and vanity of his mother's nature, and in that saw infinite peril for Sibyl and Sibyl's happiness.	Притом Джеймс, зная легкомыслие и пустое тщеславие матери, чуял в этом грозную опасность для Сибилы и ее счастья.
Children begin by loving their parents; as they grow older they judge them; sometimes they forgive them.	В детстве мы любим родителей. Став взрослыми, судим их. И бывает, что мы их прощаем.
His mother!	Мать!
He had something on his mind to ask of her, something that he had brooded on for many months of silence.	Джеймсу давно хотелось задать ей один вопрос -вопрос, который мучил его вот уже много месяцев.
A chance phrase that he had heard at the theatre, a whispered sneer that had reached his ears one night as he waited at the stage-door, had set loose a train of horrible thoughts.	Фраза, случайно услышанная в театре, глумливое шушуканье, донесшееся до него раз вечером, когда он ждал мать у входа за кулисы, подняли в голове Джеймса целую бурю мучительных догадок.
He remembered it as if it had been the lash of a hunting-crop across his face.	Воспоминание об этом и сейчас ожгло его, как удар хлыста по лицу.