Портрет Дориана Грея

— Дорогая Глэдис, я не стал бы менять ни одно из ваших имен ни за что на свете! Оба они идеальны. Я в первую очередь подумал о цветах. Вчера я срезал орхидею, чтобы вставить в петлицу. Это был удивительно красивый пятнистый цветок, впечатляющий не хуже семи смертных грехов вместе взятых. Не подозревая ничего дурного, я спросил у садовника его название. И выяснил, что это прекрасный представитель вида «робин-зониана» или что-то в подобном духе. Как ни грустно, мы утратили способность давать вещам красивые имена. Слова — вот самое главное! Я ничего не имею против действий, но моя единственная забота — слова. Поэтому я терпеть не могу пошлого реализма в литературе. Человека, назвавшего лопату лопатой, следует заставить ею работать. Только на это он и годится.

— Тогда как нам следует называть вас, Гарри? — спросила герцогиня.

— Имя ему — Принц Парадокс, — заявил Дориан.

— А ведь точно! — воскликнула герцогиня.

— Я этого не потерплю! — захохотал лорд Генри, усаживаясь в кресло. — От ярлыков нет никакого спасения! Я отрекаюсь от вашего титула.

— Особы королевских кровей не должны отрекаться, — предостерегающе сообщили прелестные губы.

— Хотите, чтобы я боролся за свой трон?

— Да.

— Я изрекаю истины будущего.

— Предпочитаю заблуждения настоящего, — заявила герцогиня.

— Глэдис, вы выбили оружие из моих рук! — вскричал он, заражаясь ее своенравным настроением.

— Я выбила у вас щит, Гарри, но не копье.

— Никогда не подниму его против Красоты, — сказал он, делая галантный жест.

— В этом-то ваша ошибка, Гарри, уж поверьте. Красоту вы цените слишком высоко.

— Как можно так говорить? Право слово, лучше быть красивым, чем добродетельным. С другой стороны, я как никто готов признать, что куда лучше быть добродетельным, чем невзрачным.

— Выходит, невзрачность — один из семи смертных грехов? — удивилась герцогиня. — Вы ведь только что приравнивали к ним красоту орхидей.

— Нет, Глэдис, невзрачность — одна из семи смертных добродетелей. Вы, как истая тори, не имеете права их недооценивать. Пиво, Библия и семь смертных добродетелей сделали нашу Англию тем, что она есть.

— Значит, вы не любите свою страну?

— Я в ней живу.

— Тем удобней вам ее осуждать!

— Не хотите же вы, чтобы я присоединился к вердикту Европы?

— И что про нас говорят в Европе?

— Что Тартюф эмигрировал в Англию и открыл магазинчик.

— Гарри, это ведь ваше изречение?

— Дарю его вам.

— На что оно мне? Слишком похоже на правду.

— Не бойтесь. Наши соотечественники не смогут узнать в нем себя.

— Им свойственна практичность.

— Скорее, ловкость в делах. Сводя баланс, глупость они уравновешивают богатством, а пороки — ханжеством.

— И все же мы совершили великие дела!

— Скорее нам их навязали, Глэдис.

— Мы несем за них груз ответственности!

— Не дальше фондовой биржи.

Герцогиня покачала головой:

— Я верю в нашу нацию!

— Она олицетворяет выживание самых нахрапистых.

— Ей свойственно развитие!

— Упадок завораживает меня куда больше.

— А как же искусство?

— Это лишь недуг.

— Любовь?

— Иллюзия.

— Религия?

— Модная замена убеждениям.

— Вы скептик!

— Ни в коем случае! Ведь скептицизм есть начало веры.

— Кто же вы?

— Определения суть ограничения.

— Дайте мне путеводную нить!

— Нить порвется. И вы заблудитесь в лабиринте.

— Вы совсем меня запутали! Давайте поговорим о ком-нибудь другом.

— Хозяин поместья — дивная тема для беседы. Некогда его прозвали Прекрасным Принцем.

— Ах, даже не напоминай! — вскричал Дориан Грей.

— Наш хозяин сегодня такой несносный! — заметила герцогиня, заливаясь краской. — Похоже, он полагает, что Монмут взял меня замуж исключительно из научного интереса, видя во мне наилучший экземпляр современной бабочки.

— Надеюсь, герцогиня, он не вздумает втыкать в вас булавки! — рассмеялся Дориан.

— А, этим обычно занимается моя горничная, когда я ее раздражаю.

— И чем же вы ее раздражаете, герцогиня?

— Да сущими пустяками, мистер Грей, уверяю вас. По большей части тем, что прихожу без десяти девять и говорю, что мне нужно быть одетой к половине девятого.

— Как это неразумно с ее стороны! Вам следует сделать ей предупреждение.

— Куда уж мне, мистер Грей. Она ведь придумывает для меня шляпки! Помните ту, в которой я была на приеме в саду у леди Хилстоун? Вижу, что нет, но как мило с вашей стороны сделать вид, что помните! Так вот, она соорудила ее буквально из ничего! Все хорошие шляпки создаются из ничего.

— Как и все хорошие репутации, Глэдис, — перебил лорд Генри. — Любой эффект, который мы производим на окружающих, приносит нам новых врагов. Всеобщей популярностью пользуются лишь люди посредственные.

— К женщинам это не относится, — покачала головой герцогиня, — а женщины правят миром. Уверяю вас, я терпеть не могу людей посредственных! Говорят, женщины любят ушами, а мужчины — глазами. Если они вообще способны любить.

— Мне кажется, ничем другим мы и не заняты, — пробормотал Дориан.

— Ах, ну тогда вы не любили вовсе! — с наигранной печалью заявила герцогиня.