Портрет Дориана Грея

А может, всему виной его разыгравшееся воображение, что вызвало из мрака ночи призрак мстителя и рисовало перед ним жуткие картины возмездия. В действительности царит полный хаос, зато в работе воображения присутствует убийственная логика. Именно воображение вызывает к жизни угрызения совести и натравливает их на грешника. В житейском мире не несут наказания грешники, но не получают награды и праведники. Успех — удел сильных, слабых же ждут сплошные неудачи. Вот и все. Кроме того, если бы возле дома кто-нибудь бродил, его наверняка заметили бы слуги или егеря. Останься на клумбах следы, садовники непременно бы ему доложили. Да, всему виной воображение. Брат Сибилы Вэйн вовсе не вернулся, чтобы его убить. Он отплыл на корабле и затонул в каком-нибудь ледяном море. Так или иначе, он не опасен. Ведь этот моряк не знает, не может знать, кого искать. Дориана Грея спасла маска юности.

И все же, если это лишь иллюзия, до чего ужасно думать, что совесть способна создавать призраки настолько пугающие, придавать им видимую форму и приводить их в движение! Что за жизнь его ждет, если днем и ночью из пустых углов и укромных мест станут выползать призраки совершенных им преступлений, дразнить его, шептать в уши во время застолий, будить ото сна своими ледяными пальцами!.. При мысли об этом Дориан побледнел от ужаса, его пробрал холодный озноб. Ах! Он убил друга в порыве безумия! Чудовищное воспоминание! Сцена опять встала перед его глазами. Каждая отвратительная подробность вернулась к нему и казалась еще ужаснее, чем все было на самом деле. Из темной пещеры времени восстал призрак смертного греха, укутанный в багровый саван. Когда лорд Генри вошел к нему в семь часов, Дориан Грей рыдал так, словно сердце его разрывалось от горя.

Лишь на третий день он отважился выйти из дома. Похоже, ясный, пахнущий хвоей воздух зимнего утра вернул ему радость и вкус к жизни. Однако перемену в нем вызвали не одни лишь природные условия. Собственная природа Дориана взбунтовалась против избытка душевных страданий, которые попытались нарушить незыблемость ее спокойствия. С натурами поверхностными и тонкими всегда так. Сильные страсти их либо ранят, либо корежат. Либо они убивают человека, либо гибнут сами. Мелкие печали и мелкие увлечения живут в таких людях вечно. Огромная любовь или печаль падают под собственной тяжестью. Кроме того, Дориан убедил себя, что стал жертвой разыгравшегося воображения, и теперь вспоминал свои страхи с долей жалости и изрядного презрения.

После завтрака он прогулялся часок с герцогиней по саду, потом сел в экипаж и поехал через парк туда, где охотились гости. Иней на хрустевшей от мороза траве лежал словно соль. Небо походило на перевернутую чашу синего металла. Тихое, заросшее камышами озеро покрывала тонкая корочка льда.

На опушке соснового леса сэр Джефри Клоустон, брат герцогини, вынимал из ружья две пустые гильзы. Дориан выпрыгнул из экипажа, велел груму отвести лошадь домой и направился к своему гостю через буйные заросли кустарника и пожухлого папоротника.

— Хорошо поохотился, Джефри? — спросил он.

— Не очень. Думаю, птицы улетели на открытое пространство. Надеюсь, после ленча, когда мы перейдем на другой участок, станет получше.

Дориан пошел с ним рядом. Свежий лесной воздух, коричневые и красные в лучах солнца стволы деревьев, хриплые крики выгонщиков и резкий треск ружей завораживали и наполняли упоительным чувством свободы. Его охватил безудержный восторг и блаженство. Вдруг из-за кочки с пожухлой травой ярдах в двадцати перед ними выскочил заяц с черными кончиками ушей. Он бросился к зарослям ольхи, стремительно распрямляя длинные задние ноги. Сэр Джефри поднял ружье, но было в заячьей грации нечто странным образом зачаровавшее Дориана Грея, и он вскричал:

— Не стреляй, Джефри! Пусть живет.

— Что за ерунда, Дориан! — засмеялся его спутник и выстрелил, когда заяц подбежал к зарослям.

Раздалось два вопля: закричал от боли заяц, что было ужасно, и завопил в предсмертной агонии человек, что было куда хуже.

— О, господи! Я подстрелил выгонщика! — воскликнул сэр Джефри. — Каким ослом надо быть, чтобы лезть под выстрелы!.. Прекратите стрельбу! — завопил он во весь голос. — Человек ранен!

Прибежал старший егерь с палкой в руках.

— Где он, сэр? Где?

Стрельба по всей линии стихла.

— Здесь, — сердито ответил сэр Джефри, спеша к зарослям. — Какого черта вы не следите за своими людьми? Испортили мне всю охоту на сегодня!

Они нырнули в ольховник, раздвигая тонкие качающиеся ветви. Через несколько минут тело вытащили на солнечный свет. Дориан в ужасе отвернулся. Ему казалось, что несчастья следуют за ним по пятам. Он услышал, как сэр Джефри спросил, действительно ли человек мертв, и егерь ответил утвердительно. Внезапно лес ожил, наполнился людьми, топотом ног и низким гулом голосов. Сквозь ветви над головой пролетел крупный медногрудый фазан.

Пару мгновений спустя, растянувшихся для взвинченного Дориана до нескончаемых мучительных часов, на плечо ему легла рука. Он вздрогнул и оглянулся.