Портрет леди

– Н-да. Начать и кончить… Ладно, посмотрим… Вы уже сказали ей об этом?

– За кого вы меня принимаете? Она – очень хрупкий инструмент.

– Да, – произнес Озмонд после короткого раздумья. – Я никогда не понимал ваших намерений.

– Вы все поймете после того, как увидите мисс Арчер. А пока оставьте свои суждения при себе, – с этими словами мадам Мерль подошла к двери, ведущей в сад, остановилась и поискала глазами девочку. – Пэнси стала такой хорошенькой, – заметила она.

– Мне тоже так кажется.

– Хватит держать ее в монастыре.

– Не знаю, – сказал мистер Озмонд. – Мне нравится, как они ее воспитали. Она очень мила.

– Это не имеет отношения к монастырю. У нее просто хороший характер.

– Полагаю, и то, и другое. Просто жемчуг чистой воды.

– Что-то она не торопится ко мне с цветами, – вздохнула мадам Мерль.

– Выйдем к ней и возьмем ваш букет, – предложил Озмонд.

– Я ей не нравлюсь, – пробормотала мадам Мерль, раскрывая зонтик от солнца.

И они вышли в сад.

Глава 23

Мадам Мерль приехала во Флоренцию по приглашению миссис Тачетт – та предложила ей на месяц остановиться в палаццо Кресчентини, – и практичная дама снова поговорила с Изабеллой о мистере Джилберте Озмонде и выразила желание познакомить девушку с ним, но не проявляла той настойчивости, с которой, как мы помним, она рекомендовала Изабеллу Озмонду. Причина, видимо, заключалась в том, что Изабелла никогда не отказывалась от предложений приятельницы. В Италии, как и в Англии, у леди было множество знакомых, как среди самих итальянцев, так и среди разномастных гостей этой страны. Она упомянула ряд людей, с которыми девушке стоило познакомиться, и, хотя мадам Мерль обронила, что Изабелла вольна знакомиться с кем хочет, имя мистера Озмонда называлось в самом начале списка. Он был ее старинным другом – она знала его уже десять лет. Он был самым умным и приятным мужчиной в мире, и к тому же отличался респектабельностью. Конечно, он был далеко не совершенен – впечатление, которое он производил на собеседников, во многом зависело от его настроения и состояния нервов. В плохом настроении он мог и не понравиться окружающим, – впрочем, подобным недостатком обладает большинство людей. Но если что-нибудь задевает его за живое – вот тут его ум и своеобычность проявляются в полном блеске. Он, конечно, человек не без странностей – а Изабелла поймет со временем, что только такие люди и стоят того, чтобы с ними знакомиться, – и не желает проливать свой свет на всех окружающих без разбора. Однако мадам Мерль осмеливалась утверждать, что перед Изабеллой он засверкает всеми своими гранями. Он легко впадал в хандру – слишком легко, и скучные люди просто выводят его из себя, но такая энергичная и умная девушка, как Изабелла, не может не пробудить в нем интереса, которого ему так недостает в жизни. В общем, это был человек, с которым следовало познакомиться. Не стоило и приезжать в Италию, если не свести дружбу с мистером Озмондом, который знал эту страну, как никто другой! Возможно, он и уступит в знаниях двум-трем немецким профессорам, но если у тех больше познаний, то мистер Озмонд превосходит их тонким артистическим вкусом. Изабелла вспомнила, что ее приятельница уже рассказывала ей о нем во время их многочисленных бесед в Гарденкорте, и задумалась, что за узы связывают эти две души. Девушка чувствовала, что дружеские связи мадам Мерль всегда овевало ее таинственное прошлое – в этом как раз и таилось обаяние этой удивительной женщины. Однако, упоминая о своих отношениях с мистером Озмондом, дама говорила о них исключительно как о давней и доброй дружбе. Изабелла сказала, что с удовольствием познакомится с человеком, который так много лет пользуется доверием ее подруги.

– Вы должны познакомиться со многими людьми, – заметила мадам Мерль. – Нужно заводить как можно больше знакомств, чтобы привыкнуть к ним.

– Привыкнуть? – повторила Изабелла с невероятно серьезным выражением глаз, что иногда вызывало сомнение, обладала ли она чувством юмора, – сомнение, которое девушка в другие моменты решительно опровергала. – Люди вовсе не вызывают у меня страха.

– Я имею в виду – свыкнуться с ними настолько, чтобы потом презирать их. Едва ли не каждый приходит к этому. А потом выделите тех немногих, которых не будете презирать, – и составите из них свое общество.