Портрет леди

– Я бы многое отдала, чтобы снова быть в вашем возрасте, – сказала мадам Мерль однажды с горечью, притушившей, почти стершей ее обычную улыбку. – Если бы я могла начать все сначала… Если бы я могла начать жизнь с чистого листа!

– Но ваша жизнь еще вовсе не прожита, – охваченная каким-то благоговейным страхом, отозвалась Изабелла.

– Увы! Лучшая часть ее канула, и канула бесплодно.

– Совсем не бесплодно, – пробормотала Изабелла.

– Почему же? Что у меня есть? Ни мужа, ни ребенка, ни состояния, ни положения, ни даже следов былой красоты, поскольку таковой и не было.

– Но у вас есть друзья.

– Я в этом вовсе не уверена, – улыбнулась мадам Мерль.

– А ваши воспоминания? Ваши различные способности?

– Способности. Да что они мне дают? Ничего, кроме необходимости использовать их, чтобы убивать время – часы, года… А воспоминания… Чем меньше о них говорить, тем лучше. Вот, например, вы… Вы будете питать ко мне дружеские чувства, пока не найдете им лучшего применения.

– Вот увидите – все будет не так, – возразила Изабелла.

– Да, я постараюсь удержать вас, – сказала мадам Мерль, печально глядя на Изабеллу. – Сказав, что мне хотелось бы вернуться в ваши годы, я имела в виду – обрести качества, свойственные вашему возрасту: честность, прямоту, искренность. С ними я лучше бы распорядилась своей жизнью.

– А что бы вы хотели сделать из того, что вам не удалось?

Мадам Мерль взяла ноты – она сидела у фортепиано – и, резко повернувшись на вертящемся табурете, машинально перелистывая при этом страницы, взглянула на Изабеллу.

– Я очень честолюбива, – выдавила она словно через силу.

– И ваши честолюбивые планы не исполнились? Они, наверное, были грандиозными?

– Да, они были поистине грандиозны. Я вызвала бы насмешки, если бы стала говорить о них.

«Интересно, что это было, – подумала Изабелла. – Уж не собиралась ли она примерить корону?»

– Не знаю, что вы подразумеваете под успехом, – сказала она вслух. – Но я не сомневаюсь, что вы успешная женщина. Более того, для меня вы – воплощение успеха.

Мадам Мерль с улыбкой отложила ноты.

– А что вы понимаете под успехом? – спросила она.

– Вы, очевидно, ожидаете услышать что-нибудь весьма банальное, – отозвалась Изабелла. – Что ж, успех – это когда сбываются мечты нашей юности.

– Ах, – засмеялась мадам Мерль, – у меня они так и не сбылись… Но мои мечты были столь грандиозны… столь нелепы… Да простит меня Бог, они до сих пор со мной…

Мадам Мерль резко повернулась и снова заиграла что-то бравурное.

На следующий день она сказала Изабелле, что ее определение успеха прелестное, но оно пугающе печально. Если мерить такой мерой – кто когда-нибудь знал успех? Мечты юности! Они столь упоительны, столь божественны! Кто когда-нибудь видел, чтобы они сбылись?

– Я, – отважилась заявить Изабелла. – У меня сбылись – некоторые.

– Неужели? Это, наверное, то, о чем вы мечтали не далее как вчера?

– Я очень рано начала мечтать, – улыбнулась Изабелла.

– Вы говорите о детских мечтах? Розовый бант, кукла с закрывающимися глазами… Да?

– Нет, я вовсе не это имею в виду.

– Тогда… Молодой человек с усиками, на коленях у ваших ног…

– Нет, и не это, – горячо запротестовала Изабелла, вспыхнув.

– Подозреваю, что я попала в точку… В жизни каждой молодой женщины был свой молодой человек с усиками. Он неизбежен, но в расчет не принимается.

Изабелла несколько мгновений молчала, затем с характерной для нее непоследовательностью возразила:

– Почему же? Молодой человек молодому человеку рознь.

– Ваш был, конечно, идеален, не так ли? – со смехом воскликнула мадам Мерль. – Если это правда, это успех, я поздравляю вас. Только почему в таком случае вы не умчались с ним в его замок в Апеннинах?

– У него нет замка в Апеннинах.

– Что же у него есть? Безликий кирпичный дом на Сороковой улице? Какой же это тогда идеал?

– Мне все равно, какой у него дом, – сказала Изабелла.

– Весьма неосмотрительно с вашей стороны. Поживите с мое, и вы поймете, что у каждого человеческого существа есть своя раковина, и ее нужно принимать в расчет. Под раковиной я подразумеваю целый ряд обстоятельств. В мире нет просто мужчин или женщин – каждый окружен дополнительными аксессуарами. Что такое наше «я»? Где оно начинается? Где кончается? Оно включает в себя все то, что нам принадлежит, – и наоборот, все, что нам принадлежит, определяет нас. Например, я отдаю себе отчет, что в платьях, которые я выбираю для себя, заключена значительная часть моего «я». Я с большим пиететом отношусь к вещам. Другие люди воспринимают ваше «я» через то, что его выражает: дом, одежду, книги, которые вы читаете, людей, с которыми вы общаетесь.

Все это какая-то метафизика, впрочем, как и многое другое в рассуждениях мадам Мерль, решила Изабелла. Ей нравились метафизические рассуждения, но тем не менее в данном вопросе ее мнение не совпадало с мнением мадам Мерль.