Портреты византийских интеллектуалов. Три очерка

Макремволит начинает свой Плач словами: «Горькое и тяжелое время жизни ежедневно отовсюду несет тяжелые несчастья...» (3—4). Предлогом для написания Плача было одно из тех многих землетрясений, которые приносили беды жителям Константинополя[72]. В землетрясениях Алексей Макремволит, также как и все его современники, усматривал признаки приближения конца всего мира. Знамения (ta semeia), «которыми предвещал Творец приближение к концу его» (5—6), автор Плача, наряду с несущими разрушения землетрясениями, видел в тучах саранчи, затмевавших солнце и погубивших виноградники[73], в разливах рек, ливнях и граде[74], в затмениях солнца и луны[75] (16—30).

Традиционна не только тема «Слова на разрушение св. Софии» Макремволита, не только приведенные выше аргументы. Автор использует в своем, сочинении буквально все положения Ветхого и Нового заветов, прямо или косвенно говорящие о неминуемости конца мира. Особый акцент он делает на предсказаниях Книги пророка Даниила, к которой, собственно, апеллирует и Новый завет[76]. Излагаемый Даниилом сон Навуходоносора о смене царств Алексей Макремволит вспоминает для обоснования гибели Византийской (Ромейской) империи, последней из четырех царств (мидяне, персы, греки и римляне), соответствующих частям тела истукана, состоящим из золота, серебра, меди и железа[77]. Макремволит видит в современном ему состоянии империи «конец великих властей» (77—78). Обосновывая неминуемый конец света, автор обращается и к другой легенде из Книги пророка Даниила: о четырех зверях, вышедших из моря[78].

Эмоциональным апогеем Плача являются строки, посвященные разрушению главного константинопольского храма св. Софии, который предстает под пером Макремволита как «предмет гордости всех нас и украшение», знаменитый во всех землях и великолепный храм, «великое чудо ойкумены», «известность, слава, вселенная, убежище, радость и гордость» (44—48). Для Алексея Макремволита и его современников разрушение св. Софии было настоящей катастрофой. Со времен Юстиниана главный столичный храм считался совместным творением людей и небесных сил. Эта мысль, нашедшая выражение в сочинении автора VI в. Прокопия Кесарийского[79], повторена в Плаче Алексея Макремволита: «...Строительство его было их взаимной связью» (50—51). Бог был причастен к созданию храма — Он и разрушил его. В этом парадоксе — кульминация «Слова на разрушение св. Софии». Макремволит подчеркивает трагичность этого противоречия: «...Бог — Творец, а разрушение, конечно, Творцу враждебно» (57). Крушение храма св. Софии было, по Макремволиту, крушением связей людей с Богом — последним из моря несчастий, обрушившихся на империю: «Это вершина несчастий, это ясный знак отдаления Бога и конца мира» (49—50).

Вопросы веры и благочестия занимают значительное место в Плаче Алексея Макремволита. Это и понятно: тема сочинения навеяна впечатлением от разрушения главного храма столицы. Макремволит, так жаждавший «божьего покровительства», решительно утверждает, что Бог отвернулся от людей, что он раздражен. Чем же объясняет это Макремволит, признававший, что Бог по своей природе человеколюбив, что «Бог есть любовь и справедливость, и мир, и истина» (53—55)? Писатель убежден, что Божий гнев ниспослан за грехи людей, за недостаток веры и добрых дел. В дни, когда порождено много зла (11), когда люди отдали души дьяволу (65), начали рушиться «живые храмы» Бога — люди, в душах которых «он живет и остается, и ходит», ибо нет для Бога на земле места более близкого, чем непорочная душа человеческая (62—64)[80].

Алексей Макремволит уверен, что поклонение иконам («изображения его мы почитаем и преклоняемся» — 59) не есть еще поклонение Богу: «...Он нас не знает, и никакая честь икон ему не честь, когда подлинник оскорбляется» (60—61)[81]. Православные, оскорбляющие Бога, по Макремволиту, более нечестивы, чем турки, уничтожающие деревянные иконы (196, прим. 62). Итак, падение нравственности и малое благочестие являлись причинами, вызвавшими Божий гнев, и свидетельствами приближения конца света.

Одновременно Алексей Макремволит развивает в Плаче тему общественных эксцессов, прежде всего междоусобных войн, в которых он видел осуждаемое Богом братоубийство (37—38). Неудачи во внешней лолитике, по Макремволиту, были предопределены свыше и также означали приближение конца света.

Особенность Алексея Макремволита как писателя проявлялась в том, что в его эсхатологической концепции доминируют социальные мотивы. Тема социальной несправедливости напрямую связывалась им с неизбежностью Божьего гнева и осуждения. Он начинает свой «Разговор между богатыми и бедными» рядом риторических вопросов: «До каких пор общий для всех нас Отец будет терпеть, взирая, как вы присваиваете себе то, что принадлежит всем? Доколе он не проявит своего гнева и не сотрясет землю, глядя на нас, умирающих от мучительной бедности, и на вас, имеющих более, чем нужно человеку, и зарывающих это в землю?» (35, 203.2—4).