Португальская империя и ее владения в XV-XIX вв

Постепенное продвижение посевов культур сахарного тростника и табака из прибрежных районов в сертан способствовало его освоению. Скотоводы и перегонщики скота, которые были, в большинстве своем, смешанного происхождения – белые, негры и индейцы, – проникали все дальше во внутренние области страны в поисках новых пастбищ по долине реки Сан-Франсиску и другим естественным путям. Это движение стало особенно заметным после 1650 г., и многие местные названия городов, расположенных в западном направлении, указывают на это – Кампо-Гранде, Кампинас, Курраль-дель-Рей, Кампос, Вакария и др. Все перечисленные нами виды занятий не были несовместимы друг с другом, и наиболее предприимчивые личности совмещали их в одном лице. Жуан Пейшоту Вьегас, графика которого воспроизводит яркие сцены обыденной жизни Баии, одинаково успешно выращивал сахарный тростник и табак, занимался скотоводством и был советником муниципалитета и членом братства милосердия. Мануэл Нуньеш Вьяна, эмигрант из Минью незнатного происхождения, стал одним из известнейших владельцев ранчо в малонаселенной долине реки Сан-Франсиску и только потом сделал себе состояние на добыче золота в Минас-Жерайсе, где он возглавил португальцев-золотоискателей в их борьбе с паулистами в 1708–1709 гг. Так же как и в случае с плантаторами, крупные скотоводы и земельные магнаты внутренних районов часто брали на себя отправление правосудия. Все усилия короны в законодательном порядке ограничить размер их латифундий не имели долгосрочного эффекта. В XVIII в. предприниматели в оптовой и розничной торговле крупных городов и подрядчики многочисленных королевских монополий обрели влияние в таких городских центрах, как Салвадор, Ресифи, Рио-де-Жанейро и Ору-Прету. Однако патриархальную аристократию колониальной Бразилии всегда представляли плантаторы-сахарозаводчики, и именно из этого класса выходили известные государственные и политические деятели империи XIX столетия.

Плантаторы способствовали принятию закона, запрещавшего наложение ареста на их имущество – плантации, сахарные заводы и иную недвижимость – за долги. Кредиторы не имели права взыскивать более чем один урожай за сезон. Раздел наследства был также запрещен, и вся собственность переходила к первенцам. Несмотря на простое происхождение многих известных плантаторов, эта патриархальная сельская аристократия имела гораздо большее влияние, чем аристократы-землевладельцы в Португалии, которых в 1719 г. английский посол в Лиссабоне лаконично охарактеризовал следующим образом: «Основной закон этого королевства предписывает аристократии во всем подчиняться желанию короля. Только их титулы остаются за ними на всю жизнь; их поместья – это в основном королевские земли, хотя и дарованные им в пожизненное пользование и передаваемые по наследству, но владение ими полностью зависит от монаршей милости, от того, насколько аристократы лояльны королю». Эндогамия, когда двоюродный брат брал в жены двоюродную сестру, а дяди женились на племянницах, была частой практикой в высших классах общества и в Португалии, и в Бразилии, что привело к формированию в Бразилии земельной аристократии, для которой были характерны браки между родственными семействами. Их обширные и часто заброшенные поместья во внутренних районах страны обладали иммунитетом, так что чиновники колониальной администрации не имели права вмешиваться в их дела. И это несмотря на то, что первоначально эти земли жаловались короной в виде наделов определенной площади (sesmaria), и если земли не возделывались и не использовались должным образом, то они могли быть экспроприированы.