Португальская империя и ее владения в XV-XIX вв

В 1667 г., например, был опубликован ряд королевских указов о порядке отправки партий заключенных, и нет причин предполагать, что они были приняты в порядке исключения. Судам было приказано выносить приговоры по делам, еще ожидающим судебного решения, в порядке суммарного производства. Виновные в незначительных преступлениях, таких как бродяжничество, приговаривались к высылке в Мазаган (последняя удерживаемая португальцами крепость в Марокко). Те, кто был виновен в более серьезных преступлениях, депортировались в Мараньян (в Бразилии) и Кашеу (в Португальской Гвинее). В Кашеу в то время была нехватка кузнецов и каменщиков, и задачей мировых судей было найти их среди заключенных и отправить туда. «Лиссабонская газета» от 15 марта 1723 г. сообщала об отплытии двух судов в Гоа с офицерами и солдатами, вызвавшимися добровольно служить там. «На борту судов находится также много бродяг и воров, которым по милости Его Величества было разрешено покинуть эти два района города» – восточный и западный Лиссабон. В эту эпоху было общепринято, что за несколько недель до отплытия в Индию очередного военного корабля всем окружным судьям рассылалось официальное письмо-напоминание выявить и арестовать как можно больше потенциальных и явных преступников для отправки их, по вынесении приговора, в заморскую колонию. «Ваша милость должны арестовать не только тех людей, которые своими преступлениями наносят урон общественному благополучию, но и тех, что пребывают в праздности». Все, кто был молод и физически крепок, были приговорены к солдатской службе. Среди тех, кого наказали подобным образом, были целые общины цыган, по отношению к которым король Жуан V испытывал, казалось, одну только ненависть, причину которой я не вижу. Эти несчастные всех возрастов и обоих полов, в отсутствие какого-либо возможного обвинения, были погружены на корабли и отправлены в Бразилию и Анголу. Это была попытка, в значительной мере тщетная, окончательно искоренить цыган в Португалии.

Высылаемые из Португалии асоциальные элементы наводняли колониальные портовые города Ресифи, Байю, Луанду, Мозамбик и Гоа, неизбежно усугубляя и так уже сложную общественную ситуацию. Налаживанию здоровой семейной жизни препятствовали проституция, распространенная в среде рабынь, и случайные связи между белыми мужчинами и цветными женщинами. Антониу де Оливейра де Кадорнега, солдат и хронист, писал в 1682 г. в Луанде: «Рождается много детей-мулатов у солдат и других колонистов от их связей с негритянками и все из-за отсутствия белых женщин». Дети, появившиеся в результате этих беспорядочных и временных союзов, если они доживали до взрослого возраста, становились преступниками и бродягами, девочки – проститутками, оказываясь на самом дне общества. Многие ссыльные сразу же по прибытии на новое место поселения убегали, а те, кому это не удавалось, пополняли ряды люмпенов, как презрительно называли колониальные чиновники отверженных обществом людей. Задача поддерживать закон и порядок в криминогенной городской среде была делом непростым, о чем свидетельствуют рассказы путешественников и официальная переписка того времени. Убийства и насилие на улицах были повседневным или, лучше сказать, ночным явлением.

В августе 1671 г. губернатор Пернамбуку послал в Лиссабон список 197 личностей обоего пола, умерших только за последнее время насильственной смертью в городе Олинда, не считая тех, кто отделался всего лишь ранениями. Среди жертв насилия были разные люди, от капитана, убитого ударом меча, до негра, засеченного до смерти, большинство из них были низкого социального происхождения. Итальянский артист, проведший в Баии несколько недель в 1699 г., писал, что любой человек, вышедший после наступления темноты на улицы Салвадора, подвергал себя большому риску. Каждое утро находили 25–30 трупов, несмотря на бдительность военных ночных патрулей. В этом отношении и сам Лиссабон имел незавидную репутацию, его жители в ночное время не могли считать себя в безопасности. Но это было характерно и для других европейских городов до появления уличного освещения и полиции. Преступления в Бразилии совершали, как правило, «пеоны, метисы и люди подобного сорта», как сообщал в начале XVIII в. губернатор Пернамбуку; часто им просто поручали люди вышестоящие выполнить грязную работу наемных убийц. Подобно своему предшественнику, в 1671 г. он обратился к монарху за позволением приговорить к смерти «индейцев, бастардов, мулатов и негров, осужденных за совершение жестоких преступлений». Губернаторы Баии, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу и Минас-Жерайса уже имели право самостоятельно приводить в исполнение судебные приговоры, но власти Пернамбуку получили его только в 1735–1737 гг.