Поручик Ржевский и дама с солонкой

– Ну да, – сказал он, проглядев первую и вторую страницы. – Всякий вздор для успокоения обывателей. Пишут, что солдатами на площади командовали семь или восемь офицеров, а к офицерам примкнули ещё несколько фрачников. Вот и весь бунт.

Шмелин доедал борщ, из вежливости поглядывая на генерала, а Ржевский отложил ложку и спросил:

– Так значит, бунтовщиков было больше?

Генерала как будто прорвало:

– Конечно! Одних только офицеров и их сообщников из числа дворян – полторы сотни. Большинство уже арестованы, но не все, потому что не все находились в Петербурге.

«Ну, это я знаю», – подумал Ржевский, вспомнив историю с Никодимовым.

– А знаете, что самое страшное? – скорбным тоном спросил генерал.

– Что же?

– Большинству из этих бунтовщиков нет даже тридцати. Совсем молодые люди, которых испортили своим влиянием либералы и масоны. – Ветвисторогов в сердцах кинул свою ложку на стол. – Потеряли мы наше юношество!

Шмелин сохранял спокойствие. Очевидно, для него эти рассуждения не являлись новостью.

– Ну, может, не всё потеряно, – попытался успокоить генерала Ржевский.

– Большинство потеряно, – сокрушённо проговорил генерал. – Это влияние Запада. Особенно – французских гувернёров. Из них каждый второй – якобинец.

– Про карбонариев не забывайте, – добавил Шмелин.

– Да-да, – согласился генерал. – Из этих гувернёров кто не якобинец, тот карбонарий. Вот они и воспитывают наших дворянских детей, с малолетства кормят революционными идеями, а там уже либералы с масонами доделывают начатое. И вот он – бунт!

– Простите. А якобинцы – это кто? – спросил Ржевский.

– Бунтовщики, – коротко ответил Ветвисторогов, а Шмелин пояснил:

– Они во Франции устроили революцию, свергли монарха, провозгласили республику.

– А Наполеон тоже из них? – спросил Ржевский.

– Нет, Наполеон после пришёл и сделал Францию империей, а якобинцы были очень недовольны.

– Значит, Наполеон лучше якобитов? – продолжал спрашивать поручик ради поддержания разговора.

– Якобинцев, а не якобитов, – поправил Шмелин.

– А есть разница? – не понял Ржевский.

– Все они – бунтовщики! – важно изрёк генерал.

– Якобиты – бунтовщики английские, а якобинцы – французские, – пояснил Шмелин.

– А карбонарии? – спросил Ржевский.

– Это бунтовщики итальянские, – так же важно изрёк генерал.

Ржевский задумался:

– Погодите, – сказал он, совершенно не собираясь спорить. – Но как же французские гувернёры могут быть итальянскими бунтарями?

– Франция и Италия – это ж рядом, – ответил Шмелин. – Культурный обмен, так сказать.

– Англия тоже рядом, – заметил Ржевский, сам не зная, для чего, ведь он совсем не собирался спорить. – Значит, якобиты и якобинцы – один чёрт?

– Нет, братец, – сказал Шмелин. – Якобиты – бунтовщики иного рода.

– Якобиты – они за монархию, – пояснил генерал, – но не за ту, которая ныне в Англии правит, а за другую.

– Это как? – не понял поручик. – Монархия – государственный строй с монархом во главе. Как она может быть другая?

Генерал небрежно махнул рукой:

– Да я не о том. Якобиты сродни нашим смутьянам с Сенатской. Наши смутьяны хотели свергнуть государя Николая Павловича, а на его место посадить другого монарха. Вот и якобиты хотят одну династию свергнуть, другую утвердить.

Ржевский вспомнил свой разговор с бунтовщиком Никодимовым:

– А я полагал, что наши заговорщики хотели отдать власть не новому монарху, а нескольким диктаторам.

– Не совсем, – сказал генерал. – Поначалу – диктаторам, а после, если будет на то воля народа, устроить конституционную монархию.

– Либо республику, – добавил Шмелин. – За республику они тоже выступали.

– Погодите, – поручик уже совсем запутался. – Так они, которые наши смутьяны, всё же якобиты или якобинцы?

– Якобинцы, – сказал Шмелин.

– Якобиты, – сказал генерал, но тут же исправился. – Тьфу ты чёрт! Совсем запутал! Якобинцы.

– А зачем тогда сравнение с якобитами? – продолжал недоумевать Ржевский.

– Да затем, что ты спросил! – недовольно ответил генерал.

– Но ведь это только якобиты – монархисты, – возразил Ржевский, – а якобинцы – за республику, и коль скоро наши смутьяны допускали конституционную монархию, то… – Поручик в самом деле не собирался спорить. Ему было просто непонятно.

– То что? – раздражённо перебил генерал.

– Странно получается, – сказал Ржевский, будто не видя собирающуюся грозу. И он совершенно не собирался спорить. Всё как-то само вышло. – Странно получается, – повторил он, – французские гувернёры воспитывают якобинцев, а вырастают якобиты. Вот вы говорили, что гувернёры кормят дворянских детей революционными идеями. Видать, недокармливают.

– Якобиты – это чисто английское явление, – заметил Шмелин. – Они не монархисты в широком смысле слова. Якобиты выступают за то, чтоб на английский престол взошли прямые потомки короля Якова Второго.

Ветвисторогов посмотрел на Ржевского разочарованно:

– Эх, братец! Да ты, как я погляжу, дур…

Он не успел договорить, потому что открылась дверь, вошёл лакей и доложил:

– Простите, барин, но к вам господин Тайницкий. Я сказал, что вы обедаете, но господин Тайницкий очень требуют принять. Говорят, что дело срочное.