Поручик Ржевский и дама с солонкой

– Бабушка! – умоляюще воскликнула Тасенька и опять посмотрела на поручика виноватым взглядом.

«Что такое? Тасенька как-то странно себя ведёт», – подумал Ржевский и даже не заметил, что начал различать мимику этой девицы, а ведь ещё недавно при всяком взгляде в сторону её лица не видел ничего.

* * *

На первое подали бульон, совершенно пустой, без кусков мяса и овощей, а в качестве закуски – пирожки.

Поручик, помешав ложкой странное блюдо, осведомился:

– А где же в этом супе… собственно суп? Он же пустой!

– Это консоме, – любезно пояснила губернаторша.

– Конь в соме? – не понял Ржевский. – А как это возможно? Ведь сомы вырастают не настолько большие, чтобы съесть коня. Разве что конь, совокупляясь с сомом, просунет в сома только часть тела. Это ведь тоже будет конь в соме…. Мда… Оригинально.

– Поручик! – вскричал губернатор, бросив ложку и уже с отвращением глядя на бульон в своей тарелке. – Прошу вас! Не за столом!

– Это консоме, – терпеливо повторила губернаторша.

– То есть что-то французское? – догадался поручик.

– Да, это французское блюдо, – ответил губернатор. – Только не говорите, Александр Аполлонович, что вам не нравится.

– А я и не говорю. – Ржевский пожал плечами. – Но как вы догадались, что мне не нравится?

Губернаторша, видя, что обстановка накаляется, поспешила сменить тему:

– Александр Аполлонович, мы о вас так мало знаем. Расскажите что-нибудь о себе. Например, сколько у вас деревень и сколько крестьян.

– Деревня одна – Горелово, – ответил поручик. – А крестьян в ней… даже не знаю. Это число так быстро растёт!

– Растёт? – спросил губернатор. – Когда управляющий присылает мне отчёт о моих имениях, то там всё больше об умерших и о беглых, и никакого прироста в числе. Отчего же у вас наоборот?

– Сам не знаю. – Ржевский улыбнулся с нарочитым простодушием, ведь на самом деле понимал, что его близкое знакомство со всеми сколько-нибудь красивыми деревенскими бабами как-то влияет на прирост населения в деревне.

– А есть ли у вас ещё доходы помимо доходов с имения? – продолжала спрашивать губернаторша. – Может, у вас есть государственные облигации? Или другие ценные бумаги?

– Ценных бумаг у меня нет, – отвечал поручик. – Разве что письмо мне от одной французской баронессы. Очень ценная для меня бумага. Я сам не читал, потому что читать по-французски не умею, но все, кого я просил прочесть, краснели до ушей! И наотрез отказывались мне его переводить. И даже пересказывать.

– Александр Аполлонович! – с явным неодобрением воскликнул губернатор.

Ржевский снова улыбнулся с нарочитым простодушием:

– Князь, а я думал порадовать вас, признавшись, что далеко не всё французское мне не нравится.

Губернаторша снова перевела разговор на прежнюю тему.

– И всё же я хотела бы знать, Александр Аполлонович, есть ли у вас средства, чтобы содержать жену.

Губернатор сразу встрепенулся.

– Душечка, но я же говорил тебе, что это пустяки! Ведь для решения подобных вопросов часто служит приданое. Главное, чтобы жених был согласен. Ведь если невеста, к общему прискорбию, э… не очень красива, то даже с приданым на неё найдётся мало охотников. Ведь жениху нужно обладать развитым э… эротическим воображением, вот как у Александра Аполлоновича, чтобы видеть женские прелести там, где их нет. А таких женихов мало. Если не сказать «единицы».

Ржевскому вдруг подумалось, что эти слова могут быть разгадкой того, почему именно его князь Всеволожский выбрал в женихи для своей племянницы.

– Вы намекаете, князь, – спросил поручик, – что кому-то кроме меня будет сложно заметить в Таисии Ивановне женские прелести?

– Я не намекаю, я прямо говорю, – ответил Всеволожский.

– Николя! – воскликнула его жена. – Это слишком! Как ты можешь? – Она оглянулась на Тасеньку, но та сидела с безучастным видом и, кажется, нисколько не обиделась.

И всё же губернаторша продолжала возмущаться поведением мужа:

– Николя, откуда в тебе эта бестактность? – Она сосредоточенно принюхалась. – Ты что – пил водку?

– Чуть-чуть. Перед самым обедом. – Губернатор виновато улыбнулся.

– Зачем? – не отставала губернаторша. – Ты же обещал мне, что никогда не будешь пить водку.

– Но я… для лечения нервов, – продолжал оправдываться Всеволожский. – Если бы Александр Аполлонович явился к нам пьяным, как в прошлый раз, то на трезвую голову я бы этого не выдержал. Но, слава Богу, обошлось.

– Николя! Это так на тебя не похоже! – не унималась губернаторша. – Что-то случилось?

– Да ровным счётом ничего. – Всеволожский всё так же виновато улыбался. – Совершенно ничего, если не считать, что я получил от одного своего петербургского приятеля письмо с предупреждением. Ровно через три дня мне предложат подать в отставку. Губернатором мне больше не быть, и вообще с карьерой покончено.

Губернаторша ахнула, Тасенька отнеслась к новости спокойно, а Белобровкина не расслышала:

– А? Где покойник?

«Так вот, о чём говорил Тайницкий!» – подумал поручик, а вслух громко произнёс, поясняя старухе:

– Князь – не покойник, но с карьерой покончено!