Пощёчина генерал-полковнику Готу

Оставшись одни, мы решили побродить по Кобрину. Окраины городка, разрушенные огнём нашей артиллерии и авиации, всё ещё горели, так как состояли в основном из деревянных строений. Удушливый дым окутал все городские улицы. Если учесть, что стояла тридцатиградусная жара и было полное безветрие, можно представить, как трудно приходилось немецким солдатам.

Интересно, что Кобрин наши войска за последние два года берут уже второй раз. В сентябре 1939 года, во время Польской кампании, город брала 2-я мотопехотная дивизия. Тогда поляки сражались самоотверженно, наши войска лишь через неделю смогли одолеть противника. Сейчас же нам потребовались всего сутки. Но, по словам командиров, за эти сутки русские отобрали больше жизней немецких солдат, чем это сумели сделать поляки за неделю. После взятия Кобрина по соглашению с русским правительством германские войска в сентябре 1939 г. отступили на запад, за Буг, который стал государственной границей рейха.

До недавнего времени в Кобрине проживало 15 тысяч жителей, в основном евреев. Жили здесь и поляки, русские, украинцы и местные русские, которые зовут себя белорусами. В городе много магазинов и лавок, кафе и ресторанов, пивных и закусочных. Но сейчас все они закрыты.

В городе много деревьев и всевозможных кустарников, цветов. Нельзя сказать, что город красивый (с моим родным и любимым Цинтеном его не сравнить), скорее он зелёный и какой-то сельский. Город омывается водами реки Мухац и впадающей в неё реки Кобринка. Берега рек необустроены. Улицы мощёны брусчаткой, много деревянных зданий. Есть несколько католических и русских ортодоксальных церквей. Есть даже синагога. Интересно, все евреи успели бежать из города?

В центре, неподалёку от Торговой площади, нас остановил патруль фельд-жандармерии. Оберфельдфебель, старший патруля, проверив наши документы и с большим уважением оглядев мой мундир, украшенный Железным крестом 2-го класса, медалью «В память 13 марта 1938 года»[14], нагрудным знаком «За ранение» и Штурмовым танковым знаком, отдал честь и посоветовал быть осторожными. В городе скрываются вооружённые русские. Мы поблагодарили фельджандармов за совет и показали им пять наших автоматов МР-40 и гранаты, висевшие на наших ремнях.

Примерно в полдень на одной из улиц города мы обнаружили полевую кухню какой-то пехотной или сапёрной части. Два повара большими черпаками усиленно что-то мешали в котле. Запах горохового супа ударил в ноздри, и наши бедные желудки, со вчерашнего дня, не знавшие горячей пищи, грозно заурчали. Граббе с Ланцем предложили подойти и потребовать по тарелке супа. Я ответил, что так нельзя. Часть чужая, и они не обязаны нас кормить. Но, сказал я, если они желают, могут сходить и попросить. Бюхнер, Граббе, Ланц и Шуберт достали свои котелки, а Шуберт прихватил ещё и мой, и решительно направились к кухне. Без особого труда они раздобыли нам прекрасного горохового супа, две буханки свежего хлеба и пять кусков колбасы. Мы славно пообедали на лужайке в тени зарослей сирени.

Через город сплошным потоком шли пехотные части, артиллерия, сапёры, обозы. Танковые и моторизованные части, обойдя город, двигались на восток по Московскому шоссе.

Мы вскоре узнали, что в одном из бывших административных зданий размещается военная комендатура, а рядом с ней – солдатское казино. Я послал на разведку Шуберта. Вернувшись, он сообщил, что казино разворачивается вовсю, и вечером мы уже можем там поужинать. Это нас порадовало.

На обратном пути мы увидели, как под конвоем пехотинцев через город на запад двигалась большая колонна русских пленных. Не менее тысячи уставших, измотанных русских, многие из которых были ранены и в грязных бинтах, в грязной, часто изорванной форме, без ремней, а многие без обуви, двигались безмолвно, опустив головы, стараясь не глядеть нам в глаза. Некоторые лица несли печать отчаяния, равнодушия, безразличия. Многие выражали страх и обречённость. Но некоторые шли с дерзкими, презрительными улыбки, гордо подняв головы. Это было удручающее зрелище. Интересно, что в будущем ждёт этих парней? Захотят ли они присоединиться к германской армии в целях освобождения России от коммунистического режима Сталина?

В город прибыли дивизионные ремонтные мастерские, и я немедленно отправился договариваться о ремонте. Мне повезло. Так как я первым прибыл к господину майору Вюрцу, начальнику мастерских, он и поставил в список ремонта наш танк первым. Но предупредил, что экипажу придётся помогать ремонтником и утром всем необходимо явится в мастерские.