Пощёчина генерал-полковнику Готу

В 8.00 меня вызвали в мастерские. Техники закончили ремонт машины и подкрашивали места шлифовки и сварки. В знак благодарности я вручил фельдфебелю Отто Лемпу большую бутылку самогона и пять пачек сигарет, затем подписал документы о приёмке выполненных работ и заправке танка горючим.

В комендатуре я сделал отметки о завершении нашего пребывания в Кобрине и отбытии в свой полк 27 июня.

День прошёл в обычной суете. Экипаж готовил машину к боевому походу, проверял боеукладку, чистил пушку и пулемёты, пополнял запасы воды. После ужина рано легли спать.

27.06.41

Наскоро позавтракав, в 7.45 мы выехали из Кобрина. При въезде на Московское шоссе нас остановил патруль фельд-жандармерии. После проверки документов фельдфебель, старший патруля, переговорил с кем-то по рации, сообщил мне координаты базирования нашего полка и, откозыряв нам на прощание, пожелал остаться живыми.

Мы целый день гнали машину на северо-восток, к Бобруйску, где наша дивизия вела бои за овладение городом. Машина шла хорошо. Никаких нареканий по ремонту я не имел. Ребята из ремонтных мастерских своё дело знали. Спасибо им.

Я периодически требовал от Бюхнера сбавить скорость. При таком темпе можно скоро остаться без горючего. Бюхнер сбавлял, а потом вновь разгонялся.

Бобруйское шоссе было забито бронетехникой, автомашинами, артиллерией, пехотой. Армия высоким темпом продвигалась на восток. На запад шли санитарные фургоны, а по обочинам – нескончаемые колонны пленных русских.

28.06.41

Переночевав в какой-то деревне неподалёку от Слуцка, позавтракав варёными яйцами и шпиком, мы вновь вышли на Бобруйское шоссе и, увидев колонну бензовозов фронтового подвоза, пытались заправиться. Но подбежавший немолодой обер-лейтенант накричал на меня и грозился отдать под суд. Когда я показал ему сопроводительные документы и объяснил, что мы после ремонта догоняем свою часть, он успокоился и велел заправить наши баки.

Весь день мы двигались к Бобруйску. На обочинах лежали трупы русских солдат. Чем ближе к Бобруйску, тем их становилось больше. Вонь стояла ужасная. Попадалась и разбитая русская бронетехника. Увидел я неподалёку от шоссе сбитый бомбардировщик U-87. Вернее, его хвост. Он, видимо, развалился, и разные его части были разбросаны в лесу.

Остановились на ночёвку рядом с лазаретом в пяти километрах от города, который к тому времени уже был взят нашими войсками. Лазарет был битком набит ранеными. Некоторые мне рассказали, что бои были настолько жестокими, что в пехотных ротах осталось по пятьдесят человек. Русские сожгли много нашей бронетехники.

Нам хотелось как можно скорее догнать наш полк, чтобы помочь нашим братьям окончательно сломить сопротивление врага.

29.06.41

Позавтракав хлебом, колбасой и раздобытым Ланцем в лазарете кофе, мы двинулись в путь. На обочинах дороги догорали русские лёгкие танки Т-26, БТ-7, Т-40 и бронеавтомобили. Повсюду громоздились исковерканные орудия и автомобили, обломки повозок. Вокруг множества начинавших вздуваться трупов русских солдат и лошадей роились тучи мух. От невыносимого запаха я был вынужден закрыть люк и наблюдать через приборы командирской башенки, хотя жара стояла невыносимая.

У переправы через Березину нас остановили фельд-жандармы, велели съехать с дороги, чтобы пропустить колонну танков, бронетранспортёров и грузовиков. Шёл какой-то механизированный корпус. Я подошёл к лейтенанту, командовавшему фельд-жандармским постом, стал просить его пропустить нас, догоняющих свою 3-ю танковую дивизию. Лейтенант даже не стал со мной разговаривать. И мы на страшном солнцепёке простояли до самого вечера.

Уже в темноте при свете прожектора мы переправились на восточный берег Березины и заночевали в деревне, стоявшей на Могилёвском шоссе. Население оставило деревню, и в брошенных домах разместились на ночь солдаты проходивших на восток частей. Некоторые дома ещё догорали после вчерашнего боя, и от запаха гари трудно было дышать.

Нашими соседями оказались миномётчики, рассказавшие нам о страшных потерях от огня русской артиллерии. Молодой лейтенант, командир миномётного взвода, утверждал, что, если такие потери личного состава будут и дальше, он не уверен в скором исходе кампании.

Граббе с Ланцем и Шубертом, пошарив в избе, в погребе, в сарае, собрали яиц, картофеля, кислой капусты, растопили печь и приготовили отменный горячий ужин. После ужина мы наскоро помылись и легли спать.

30.06.41

Свой полк мы догнали в три часа пополудни на Могилёвском шоссе у переправы через реку Друть. Я немедленно доложил о прибытии командиру роты обер-лейтенанту Бухтеркирху. Он обрадовался нашему прибытию и приказал занять место во взводе, которым теперь командовал обер-фельдфебель Дитс вместо погибшего в Бобруйске лейтенанта Дарре.

Лейтенант Дарре был совсем молод, прибыл в полк из училища, был очень внимательным и вежливым офицером, доверял унтер-офицерам. Жаль лейтенанта. Не знаю, была ли у него девушка?