Послания Ивана Грозного

несомненно написан худшими переписчиками, чем Погодинский список.

Уже отмеченная выше путаница в начале послания не говорит в пользу

этого списка; в дальнейшем тексте (написанном, правда, другой рукой, чем

первые листы) также немало изъянов: пропусков букв, целых слов, иногда

прямых искажений (так, например, сходные имена сыновей императора

Константина здесь также слиты в одно «Констянтин», хотя несколько

иначе, чем в большинстве списков: «чяда его разделиша власть:

Константин же в Риму, Константин же в Долматии»), Переписчики списка

Археографической комиссии и сами, невидимому, не переоценивали своих

палеографических способностей: не разобрав то или иное слово, они

нередко оставляют в соответствующем месте рукописи пробел.

Для первой половины послания, сохранившейся в Погодинском списке,

список Археографической комиссии имеет относительно второстепенное

значение - лишь в нескольких местах он помогает исправить описки

Погодинского списка. Но для второй половины послания, где у нас

имеются только списки, связанные с традицией Курбского (или фрагменты

текста в краткой редакции), значение этого списка едва ли можно

переоценить. Несмотря на свои дефекты (и даже вопреки им) список

Археографической комиссии помогает исправить и восстановить

множество мест в до сих пор известном тексте послания. Тексты цитат (из

Григория Богослова и .Дионисия Ареопагита) здесь значительно ближе к

подлинникам, чем в других списках (ср. стр. 116, 51 и 112, 65). Вместо

непонятной фразы: «Безсмерт-ен быти мняся, понеже смерть Адамский

грех» (стр. 114) мы читаем здесь «Безсмертен быти не мняся» - оправдание

царя против обвинения Курбского, что он «мнит себя бессмертным» (стр.

49); вместо «сне же мняху подлежит, еже человеком яко скотом быти» (стр.

114) - «сие же смеху подлежит» (стр. 50) л т. д. Уже Н. Устрялов обратил

внимание на замечание Грозного по поводу поведения бояр под Казанью:

«И тако ли прегордые царства разоряете, еже народ безумными глаголы

наущати и от брани отвращати, подобно Юношю Угорскому?». Устрялов

(ук, соч., прим. 275) предположил, что царь намекает на одного из героев

русской сказки «Дракула Мутьянский воевода». II. Н. Жданов (ук. соч., стр.

115 - 116), не соглашаясь с этим толкованием, предположил вместа этого,

что «Юноша Угорский» это «Януш Угорский» - венгерский магнат Ян

Заполя. В Археографическом списке мы находим подтверждение этой

гипотезы: там прямо читается «подобно Янущу Угорскому» (стр. 47). Еще

более интересное дополнение даст список Археографической комиссии к

известному ответу царя на угрозу Курбского «не явить» ему своего лица до

Страшного суда: «Кто же убо восхощет - таковаго ефиопъскаго лица

видети?»( стр. 121). Смысл этой фразы, воспринимавшейся историками как

простая полемическая грубость, становится понятным из дальнейшего

текста нового списка: «Где же убо кто обрящет мужа правдива, иже серы

очи имуща? Понеже вид твой злолукавый нрав исповедует» (стр. 57).

516

После этого следует также совершенно новый текст, являющийся ответом

на другую угрозу Курбского: «А еже убо не хощеши молчатн, но всегда

проповедати на нас пребезначальной Троицы и пречистой владычицы

Богородице и всем святым, воспомяни же к сему, окоянне, аще бы

праведне молился еси, рече на нас в послании божественнаго [Дионисия] о

Поликарпе епискупе...». Дальнейший рассказ отличается некоторой

композиционной запутанностью: в доказательство недопустимости

«молится за погибель» кого бы то ни было, царь приводит два сходных

рассказа о «святых мужах» Карпе и Поликарпе, дважды сопровождая их

одинаковым заключением: «И аще убо такова праведна и свята мужа и

праведне молящася на погибель, не послуша аггельский владыка, кольми

же паче тебе, пса смердяща...не послушает...». Вряд ли можно, однако,

считать эту композиционную запутанность (встречающуюся, как мы

увидим, и в списках хронографической редакции) делом рук переписчика

списка Археографической комиссии: соединение двух сходных рассказов и

повторение одинакового заключения могло иметь место в оригинале

послания Грозного (см. об этом ниже, в комментарии к первому посланию,

прим. 51).

И, наконец, список Археографической комиссии помогает разрешить

поставленный выше вопрос о первоначальном порядке изложения в

середине и конце послания Грозного. Мы уже обратили внимание на

загадочное место в средней части послания: начав говорить о

«супротивословии» Сильвестра против Ливонской войны, царь затем

упоминает зачем-то сирую вдовицу и дальше следует текст, по смыслу

относящийся к заключительной части послания. Мы высказали уже

предположение, что текст этот попал в середину послания по ошибке - из-