После Ельцина. "Веймарская" Россия

- логика хорошо известной игры с нулевой суммой, где выигрыш одной стороны непременно означает проигрыш другой. И поскольку, по словам м-ра Бжезинского, “пришествие ядерного века умерило страсти в этой борьбе, но усилило ее устойчивую, историческую природу”27, - ничто не остановит ее, покуда один из двух врагов не будет поставлен на колени. Правда, м-р Бжезинский выглядит умереннее своего заокеанского двойника. Он не добивается полного уничтожения “исторического соперника”: “Поскольку в ядерном веке победа в традиционном смысле - анахронизм и поскольку общее примирение нереалистично, Америка должна преследовать цель исторически одолеть Москву”28. Но что значит такая тактическая уступка по сравнению с грандиозной и по сути манихейской идеей вечного противостояния “океана и суши”, навсегда, как подчеркивает сам пророк, исключающего возможность “общего примирения”, не говоря уже о партнерстве с демократической Россией. Впрочем, какая демократическая Россия? Откуда? Не допускает таких вольностей железная, тупая догма. В этой геополитической вселенной Россия до скончания веков обречена оставаться полюсом, противоположным Америке, - полюсом зла.

Имеет ли эта теория хоть какую-нибудь прогностическую ценность? Можно ли, другими словами, предсказать, опираясь на нее, будущее русско-американских отношений? М-р Бжезинский попытался. В “Плане игры” он предложил целых двенадцать сценариев этого будущего. Многие из них до такой степени экзотичны, что и возражений серьезных не подберешь. Возьмем хоть сценарий No 6:

“Возникновение четвертого центрального стратегического фронта на РиоГранде”29. Или No 8: “Конвенциональная война на третьем центральном стратегическом фронте. Соединенные Штаты терпят поражение в Персидском заливе”30. Один из краткосрочных сценариев предусматривает “продолжение массированного наращивания советских наступательных и оборонительных стратегических систем, которое может драматически изменить баланс в ущерб Соединенным Штатам к середине 1990-х”31…

Одним словом, предусмотрено в планах игры все, мыслимое и немыслимое, кроме одного. Кроме того, что на самом деле случилось. Увы, решающие события произошли очень далеко от Персидского залива, не говоря уже о РиоГранде. Они свершились там, где геополитические концепции м-ра Бжезинского никакой почвы для них не предусматривали

- в Москве. “Империя зла” приказала долго жить. В России восторжествовали демократические силы. В Кремле возник слабый, но прото-демократический и на удивление проамериканский режим. И на РиоГранде все было спокойно, и с Персидским заливом 63

у м-ра Бжезинского накладочка вышла… Мир оказался перед совершенно новой, ни одним из двенадцати высокоумных сценариев не охваченной ситуацией.

Умерим, однако, свой сарказм. Перед нами - всего лишь - геополитик, профессионально занимающийся корреляцией сил между государствами, а вовсе не трансформациями внутри этих государств. О широте взглядов это, конечно, не говорит, но геополитика как таковая имела право не догадываться о потенциале российской демократической оппозиции в советские времена, как и теперь, впрочем, имеет право мало интересоваться потенциалом реваншистской оппозиции в России сегодняшней. Не обязана она рассматривать внутренние антагонизмы в политике и общественном мнении. Не за то ей, как говорят в народе, деньги платят, Просчет м-ра Бжезинского состоит, следовательно, лишь в том, что он не учел эту естественную ограниченность своей науки. Удивительно, согласитесь, для эксперта с такой всемирной репутацией. Но что еще удивительнее - публично оскандалившись, наш герой, как свидетельствует его уверенная статья в “Форейн Афферс” уже в 1994-м, продолжает баловаться прогнозами, попрежнему строя их на своих излюбленных концепциях!

Поневоле вспоминается старый еврейский анекдот, который лучше всего объяснит нам, что происходит. Вдова жалуется ребе, что ее сын не умеет курить, пить водку и гулять с девушками.

- Так это же очень хорошо. Вы, наверное, самая счастливая мать!

- Ребе, вы меня не поняли. Он ничего этого не умеет. Но он все это делает!

Шутки в сторону, впрочем: м-р Бжезинский не только теоретизирует - он дает четкие рекомендации американскому правительству, и имя его придает каждому предложению немалый вес.

Естественно, политика этого правительства, которая “может быть суммирована следующим образом: цель сдерживания советской экспансии заменена партнерством с демократической Россией”32, этому эксперту не нравится. Он настойчиво советует вернуться к прежней политике, дав ей новое имя — “геополитический плюрализм”33. Суть этого туманного термина проста: сдерживание новой русской экспансии, ориентированной, как предполагается, на “возрождение империи”34. “Хорошая доза жесткой геополитики будет намного полезней в создании достойной преемницы для исторически преуспевшей стратегии сдерживания”35.