После Ельцина. "Веймарская" Россия

Западные обозреватели успокаивают публику, шокированную исходом парламентских выборов в России: не надо паники, далеко не все, голосовавшие за Владимира Вольфовича, думают так же, как он. Многие лишь выразили таким способом протест против катастрофического ухудшения жизненных условий, угрозы безработицы, взрыва организованной преступности, и всех других кризисных явлений. Но ведь точно те же аргументы были в ходу и у русских обозревателей в период кратковременной паники летом 1991 г. И демократические политики, надо полагать, утешали себя теми же соображениями, что их и обезоружило - и позволило Жириновскому преподнести им два с половиной года спустя драматический сюрприз.

Наверное, и вправду какая-то часть избирателей проголосовала за Жириновского, не разделяя его взглядов, а как бы “назло” тем, в ком она видит виновников кризиса, хотя и не совсем понятно, что это ^б

уточнение нам дает: так ли уж важно, в конце концов, по каким мотивам выбирают люди Жириновского - или Гитлера, - если он получает таким образом мандат на власть?

Но и прямых, убежденных сторонников у Владимира Вольфовича достаточно, не надо тешить себя иллюзиями. Кризис углубляется - и явления люмпенизации прогрессируют. Два голосования за Жириновского дают нам уникальную возможность измерить скорость этих процессов. За два с половиной года непрерывного кризиса она, оказывается, набрала внушительные обороты.

Люмпенизированное сознание полностью солидарно со своим лидером в том, что все беды России - от “черных”. И оно тоже готово на все ради немедленного чуда, и так же жаждет насладиться унижением своих врагов. Оно уже сейчас готово к внезапному “броску” в прекрасное будущее - к самоутверждению и благополучию за чужой счет. Это оно устами Жириновского высказывает свои затаенные мысли: “Мы живем в коммуналке. Русские врачи, русские инженеры. Мучаемся. Казах получает отдельную квартиру - только потому, что он казах. Квартиры

- им, работа - им, поездки - им… Дискриминация русских, национальный гнет повсюду, подавление везде-в экономике, в культуре, в юриспруденции… Мы изувечили нашу страну”72. Не у одного Жириновского детские обиды, зависть, оскорбленная гордость переросли в имперскую политическую философию. Разве что разрабатывать стройные геополитические планы дано не всем. “Разбой нацменов”73 оправдывает любые ответные меры. “Это я видел мальчиком, как начиналось. У меня был внутренний протест заложен в душу. Приезжаю в Москву и что вы думаете, опять вижу нацменов. Живу в общежитии - они там вовсю гудят, шикуют: деньги, вино, девочки”74. Только у люмпена в ушах могут звучать райской музыкой беспардонные заявления Жириновского: “Если я буду президентом, я долги отдавать не буду”75.

Как заметил еще в 1991 г. в “Известиях” советский историк Виктор Кувалдин, “в считанные дни превратившись из неизвестного политика в звезду первой величины, он наглядно показал, какой опасный потенциал таится в российском обществе”76. Когда Жириновский, ликуя, заявляет: “Сотни россиян целуют мне руки”77, - это как раз тот нечастый случай, когда он говорит чистую правду.

Похоже, что Владимир Вольфович - единственный из нынешних российских Чем ХУЖе политиков, кто действует не вслепую. Он / точно знает, из кого состоит его массовая тем лучше политическая база, и сознательно строит свою стратегию в расчете на нее. И он - единственный, кому кризис, беспрерывно генерирующий новых люмпенов, торит дорогу к власти.

Мы встретились с Жириновским в начале июня 1992 г. в штабквартире его партии в Рыбниковом переулке и проспорили больше часа. С политической философией Жириновского и с его люмпенской психологией знаком я был задолго до нашей встречи и на дополни137

тельную информацию не рассчитывал. Другое интересовало меня:

как будет он защищать свои позиции в интеллектуальном, философском, если угодно, споре, где нельзя выпаливать первое, что взбредет на ум, как на митинге или в интервью, но приходится слушать возражения собеседника и хоть как-то на них реагировать.