После Ельцина. "Веймарская" Россия

Русское либеральное славянофильство 1830 - 50 гг., впервые обожествившее нацию, лишь на пару десятков лет отстало от взрыва германского тевтонофильства 1810-х. Сменивший его панславизм Данилевского был своего рода либеральной версией империалистического пангерманизма. Первое протофашистское движение (“Союз русского народа”) возникло в России, в 1905 г., но оно было лишено элементов либерализма и захлебнулось на русской почве. Я сравнивал, и сам собой напрашивался зловещий вывод: если последним аккордом вырождавшегося тевтонофильства стал гитлеровский мессианизм, то, значит, и Россию могло ожидать - с разрывом в несколько десятилетий и в либеральной модификации - прохождение той же трагической фазы.

На чем же держится эта роковая связь? Истории было угодно, чтобы две великие державы с глубоко укорененной имперской ментальностью и феодальноавтократической традицией опоздали со своей либерализацией в XIX веке. По разным причинам. Германия - из-за не преодоленной до последней трети столетия раздробленности, Россия - как раз наоборот: из-за мерт

142

аящей деспотической централизации. Это был все более явный анахронизм, и обе великие страны вошли в XX век как воплощение политической отсталости. Обе смертельно ревновали к опередившему их Западу. Обе искали кратчайшие пути, чтобы вырваться вперед, и вынуждены были работать в догоняющем режиме. Обе попытались в ошеломительном “броске” достичь неведомой им либерализации — Россия в 1917-м, Германия в 1918-м. Обе оказались не готовыми к ней. И обе провалились в тоталитарную яму.

Однако в ярости своей националистической реакции Германия опять на несколько десятилетий опередила Россию, где затянувшийся интервал псевдоинтернационализма отсрочил переход “Русской идеи” в последнюю, “коричневую”, фазу. Отсрочил, но не отменил.

То, чего я так опасался е 80-х и о чем мир, загипнотизированный холодной войной с коммунизмом, так упорно не желал слышать, все-таки произошло. В рядах сегодняшней “патриотической” оппозиции, как мы знаем, сколько угодно наследников Гитлера - и “Союза русского народа”. Я уже называл их лидеров и идеологов, но повторить не мешает. Это вождь “Памяти” Дмитрий Васильев, евангелием которого стали “Протоколы сионских мудрецов”, это бывшие его ученики, вышедшие из лона той же “Памяти”, - Александр Баркашов, герой бойни 4 октября, Николай Лысенко, лидер “Русского легиона”, ныне депутат Государственной Думы, Александр Дугин, эстетствующий проповедник фашистского евразийства, связной европейской “новой правой” в Москве. Вот уж они точно копируют Гитлера - вместе с его принципиальным антисемитизмом и фанатической верой во “всемирный сионистский заговор”. Это — “коричневые” консерваторы, фашисты скорее германской, нежели русской закваски, оторванные от отечественной националистической традиции. Их идеологические корни уходят не дальше “черной сотни” 1905 г. Они страшноваты, но не слишком опасны: шансов возглавить массовое движение в России у них, я думаю, нет. Совсем другое дело Жириновский, унаследовавший от Данилевского как имперскую спесь и милитаристский экспансионизм, так и либеральный пафос.

Конечно, он тоже “коричневый”, конечно, его политическая технология, методы пропаганды в борьбе за массы, даже техника партийного строительства заимствованы у Гитлера. Когда Сергей Путин, заведующий идеологическим отделом Либеральнодемократической партии России, заявляет, что “ЛДПР — партия лидера. Есть Жириновский - есть партия, нет Жириновского - нет партии”96, он просто по скромности своего образования не подозревает, что принцип “партия лидера” сформулирован был впервые Гитлером. И назывался он в оригинале “принципом безусловного авторитета вождя”, по-немецки Fuehrerprinzip (“деградации роли вождя мы не допустим”)97.

То же самое и с другим гитлеровским принципом, взятым на вооружение Жириновским: “Будущее нашего движения больше всего зависит от фанатизма и нетерпимости, с какими его сторонники защищают свое учение”98.

Оттого-то и уклоняется, надо полагать, Владимир Вольфович от серьезного диалога, от философского и исторического спора, предпочитая скандальные монологи с трибуны и хлестаковские интервью.

143

Оттого, я думаю, ускользнул он и от телевизионного диспута со мною, который предложила ему газета “Московские новости” в январе 1994 г. “Авторитет вождя”, как черт от ладана, шарахается от логического анализа. Политик он хорошо обучаемый и первой нашей встречи не забыл. Да, соблазнительно бесплатное телевизионное время, но как бы не обошлось себе дороже: очень сильно может пострадать “фанатизм движения”, если на глазах у изумленных почитателей их кумир перейдет от монолога к диалогу.

Зато во всем остальном Жириновский совершенно от Гитлера независим, ибо все остальное заимствовал он у Данилевского. Читал он внимательно его труды или знаком с ними понаслышке (что вероятнее), но главное в них усвоил прекрасно.