После финала

– Больница выступила с заявлением, что поддержание жизненных функций ребенка больше не отвечает его интересам, – читает Лаура, глядя в папку, лежащую у нее на коленях. – В частности, они утверждают, что а) ребенок не способен согласиться на лечение или отказаться от него по причине его младенческого возраста и б) в его интересах прекратить лечение для поддержания жизнедеятельности и ограничиться паллиативным лечением на усмотрение лечащих врачей. Все правильно?

Она поднимает глаза, и я послушно киваю, хотя вовсе не считаю это правильным. Мне так не хватает Пипы. Мы должны были пройти это рука об руку, а вместо этого я сижу здесь один, мучаясь от несправедливости происходящего.

– Как можно в его интересах отказываться от лечения, которое может спасти ему жизнь?

– Именно это мы и должны доказать в суде.

Лаура по одному загибает тонкие пальцы.

– Мы будем доказывать, во-первых, что протонно-лучевая терапия, на которой вы настаиваете, имеет серьезный шанс на успех; во-вторых, что ее потенциальная польза перевешивает вред, который она может нанести Дилану.

– Какой вред?

– Последствия трансатлантического перелета, смена больниц, лишнее облучение…

Лаура пожимает плечами, словно намекая на бесчисленные риски, и меня охватывает гнев. Чтобы не встречаться с ней взглядом, я беру круассан и, разорвав его пополам, кладу на салфетку. Да, риски существуют. Да, перелет через полмира будет для него тяжелым, не говоря уже о побочных эффектах протонной терапии.

Но альтернатива… она еще хуже.

– Больница утверждает, что после протонно-лучевой терапии ожидаемое качество жизни вашего сына будет значительно ниже приемлемого.

– А кто определяет, что приемлемо, а что нет?

– Отличный вопрос. Это весьма субъективное понятие. Мы должны продемонстрировать, что жизнь Дилана может быть вполне приемлемой, несмотря на его инвалидность.

– Что я должен сделать?

Я сознательно копирую деловой тон моего адвоката.

– Помочь мне с доказательствами.

Лаура заглядывает в свои записи:

– Доктору Сандерсу позволят приводить доказательства по видеосвязи, но он должен предварительно осмотреть Дилана и сделать свои выводы, чтобы поддержать ваше дело.

Я уже потерял счет докторам, с которыми говорил в последние две недели, и электронным письмам на тему «Ребенок с медуллобластомой». Кто же знал, что в США так много центров протонно-лучевой терапии? Я нашел доктора Сандерса, когда вместо «онколога, практикующего протонную терапию», стал вводить в поисковую строку «судебные дела по протонной терапии».

«Мистер и миссис Хаус выражают огромную благодарность доктору Грегори Сандерсу, чьи компетентные свидетельства повлияли на решение суда».

Я нашел нужного нам доктора.

Раньше я ничего о нем не слышал. Но он существовал и умел побеждать.

– Я также предлагаю поговорить с независимыми физиотерапевтами и детскими психотерапевтами, – продолжает Лаура. – Любыми из тех, кто может оценить состояние Дилана без нажима со стороны Фонда.

– А что если они скажут то же самое, что и доктор Халили?

– Тогда мы просто не будем использовать их свидетельства.

Покопавшись в папке, Лаура снова поднимает глаза.

– Насколько я понимаю, протонная терапия может продлить жизнь вашему сыну, но полностью опухоль не удалит. Так что проживет он совсем недолго. Вы к этому готовы?

– Дилану почти три года. Месяц составляет три процента его жизни. Три процента. Даже если протонная терапия подарит нам лишь девять месяцев, это добавит ему еще двадцать пять процентов жизни. Для нас с вами это все равно что десять лет. Вы бы согласились на это?

Лаура предпочитает не отвечать на вопрос, ограничиваясь лишь кратким «Я понимаю».

– Что может помешать мне забрать Дилана из больницы?

Похоже, она обеспокоена моим вопросом, но вида не подает.

– Сейчас практически ничего, но ведь все может быстро измениться, мистер Адамс. Полиция может выдать ордер на защиту в чрезвычайной ситуации, Дилан может быть отдан под опеку суда или попасть под закон о недопустимых действиях с правом ареста нарушителя. И, что самое главное, отсутствие необходимых лекарств и оборудования может существенно ему повредить.

Я молчу, и она смотрит мне в глаза.

– Мистер Адамс, вы на сто процентов уверены, что хотите идти в суд? Независимо от его исхода он будет иметь далеко идущие последствия для вас и вашей семьи.

В ее глазах мелькает сочувствие, и я отвечаю, не позволяя себе прислушиваться к закрадывающимся сомнениям:

– Да, я уверен, мисс Кинг. Я хочу дать своему сыну шанс на жизнь.

– Тогда будем действовать, – после небольшой паузы отвечает Лаура.