После финала

– Это было очень давно. Честно говоря, я тоже не узнала бы тебя, если бы встретила на улице. Последний раз я видела тебя на велосипеде в футболке с надписью «Невероятный Халк» и помню, как ты балдел тогда от музыки «Ю Ту».

В нынешнем сумасшедшем ноябре солнце, несмотря на холод, не сдается, и я смотрю на нее, прищурясь. Кто эта женщина, которая одной фразой вернула меня в 1986 год? Крутые кудри мне что-то напомнили, но за последние недели мозг мой сильно ослаб, и голова словно набита ватой.

– Блэр – дочка Боба и Линды, наших бывших соседей. Ты их помнишь, милый?

И я вдруг разом все вспоминаю. Десятилетняя Блэр Арнольд в мальчишеских шортах и с ободранными коленками, вечно пристающая к нам с Денни. Стаскивающая шапочку со своих кудрей после очередного заплыва.

– Но ведь вы уехали.

– Папа получил работу в Питсбурге. Там у него ничего не вышло, и мы вернулись обратно, купив дом в Линкольн-парке. Так что я жила в другой части города.

– Пойду сварю кофе, – говорит мама. – Ты ведь выпьешь кофейку, Блэр? Как хорошо, что ты заскочила.

На лице Блэр проскальзывает удивление, но оно быстро исчезает, сменившись приветливой улыбкой.

– Лет тридцать уже прошло?

– Да около того, – пожимаю плечами я.

Мама кладет мне руку на плечо.

– У Блэр…

– Может быть, мне сварить кофе? Или я могу помочь Максу, если он не возражает?

После стольких дней одиночества болтовня Блэр кажется мне невыносимой.

Я отступаю на шаг, и она, взглянув на маму, замолкает.

– Что? – раздраженно переспрашиваю я, после чего следует напряженное молчание.

– Я сделаю кофе, а вы тут пока поболтайте, – говорит мама, ретируясь на кухню.

«Поболтайте». Я потерял способность вести светские разговоры. Вернее, утратил желание их вести. Жизнь ведь гораздо сложнее болтовни.

– Хизер заставила тебя отрабатывать? – усмехается Блэр, кивая на кучу мусора у моих ног. – Когда я вернулась к предкам после своего развода, делала то же самое. Мне быстро указали на мое место.

То, как она произносит «своего развода», говорит о том, что она уже знает, почему я здесь. Интересно, что ей рассказала мама? Только о Пипе или о Дилане тоже? Сообщила, что я болтаюсь без дела? Что я законченный неудачник? Глядя на эту женщину в чистой отглаженной одежде, с блестящими волосами, белоснежными зубами и лучезарной улыбкой, я представляю, как она гуляет по Диснейленду с двумя образцовыми детьми, у которых прекрасное здоровье, безупречные манеры и отличные оценки в школе.

– У тебя есть дети?

Моя резкость ее ничуть не смущает.

– Двое. Мальчик и девочка.

Ну, конечно. Этого следовало ожидать. И здесь все идеально.

– Тебя пригласила моя мать?

Она чуть краснеет.

– Мы столкнулись с ней на благотворительном сборе денег в Хеппи-Виллидже – у меня там живут друзья, – и она сказала, что ты вернулся. И что у тебя был трудный период.

Склонив голову набок, Блэр сочувственно опускает уголки рта, играя, как я понимаю, свою привычную роль. Блэр Арнольд печет пироги для друзей, когда у них рождаются дети, оставляет свою выпечку на крыльце скорбящих соседей. Она проявляет сочувствие, сопереживает, склоняет голову набок, грустно улыбается и идет домой к своим идеальным детям, наслаждаясь ролью профессиональной благодетельницы.

– Прости, – бросаю я, проходя мимо нее. – Я должен отрабатывать свой постой.

В кухне мама ставит на поднос кофе и тарелку с печеньем.

– Я иду спать.

– Макс!

– Ничего, пусть идет, – слышится голос Блэр, входящей на кухню.

В мою спальню доносится их разговор, прерываемый звяканьем фарфора.

– Она просто бросила его после всего того, что им пришлось пережить.

– Наверняка она тоже переживает.

– Но ведь она должна понимать!

– Тут уж ничем не поможешь.

Я сижу на кровати, разрываясь между стремлением забраться под одеяло и желанием узнать, что они скажут о нас с Пипой.

– Они как двое людей, болеющих гриппом, – говорит Блэр. – Каждый знает, что чувствует другой, но оба слишком больны, чтобы ухаживать друг за другом. Сначала им надо немного подлечиться.

Я лежу поверх одеяла, закрыв глаза. Все правильно, именно так я чувствую себя сейчас, и это никуда не денется. Первый раз в жизни я понимаю, почему люди решаются на самоубийство. Иногда жизнь не стоит того, чтобы ее продолжать.

Глава 34

Пипа

2015

– Спасибо, что пришли. Я думала, что больше вас не увижу.

– Почему?

Прошло больше двух лет со дня нашей последней встречи после суда. Она не сразу вернулась на работу, и, когда Дилан умер, коробку с его вещами нам вручила Шерил. «Друзья педиатрического отделения реанимации» вложили туда книжку стихов и тонкую брошюрку, где говорилось, как справиться с потерей ребенка.

– То, что я сказала вам после вынесения решения… – говорю я, заставляя себя не отводить взгляда, – совершенно непростительно.

«Это вы во всем виноваты!» Я до сих пор краснею от стыда, вспоминая, как прошипела эти слова и как она отшатнулась, словно я плюнула ей в лицо.

Доктор Халили качает головой.

– Просто вы были не в себе, – отвечает она, теребя на шее ленточку от бейджика. – Даже не могу представить, что вам пришлось пережить.