После финала

В конце концов они сошлись на варежках – из-за плохого кровообращения у Дилана всегда мерзли руки – и аквалампе с бегущими вверх пузырьками воздуха внутри. Вспоминая, какое было у сына лицо, когда мы ее включили, и как он кричал от радости, я еще больше погружаюсь в себя, уже не пытаясь сдерживать слезы.

Пипа, вероятно, встречает Рождество у родителей. Интересно, что они делают и вспоминают ли, как и я, прошлый год? Зажав в руке телефон – «Я так по тебе скучаю», – я набираю ее номер и смотрю на значок соединения на экране. Но потом я вспоминаю ее слова: «Это была не жизнь», и отменяю звонок. Наверное, она совсем не скучает по нему. Может быть, чувствует облегчение и даже счастлива. Начинает новую жизнь.

Я бросаю телефон на кровать, но он тут же начинает звонить. «Пипа», – высвечивается на экране. Черт, черт, черт! Моя рука, словно нечто мне не принадлежащее, медленно тянется к телефону и нажимает на кнопку вызова.

На мгновение мне кажется, что Пипа уже нажала отбой. Но, услышав в трубке сдавленный звук, я понимаю, что за четыре тысячи миль отсюда она тоже плачет. Прижимая телефон к уху, я слушаю, как она пытается справиться с собой. И наконец тихим шепотом она произносит:

– Я так страшно по нему скучаю.

Разделенные океаном, мы оба оплакиваем мальчика, по-прежнему живущего в наших сердцах. Во всем мире только мы двое знаем, что мы чувствуем. Когда все заканчивается и мой телефон снова молча лежит рядом, я засыпаю. А когда просыпаюсь – мои глаза по-прежнему опухшие, нос заложен, а сердце все еще болит. Но я чувствую, что мне стало немного легче.

* * *

Мама делает пробежки по магазинам по случаю январских распродаж. Она договорилась встретиться с Блэр и ее матерью в торговом центре «Старый сад».

– Может, присоединишься к нам? Тебе будет полезно прогуляться, – говорит она мне.

– Зачем мне тащиться в магазин с женщиной, от которой я бегал даже в десятилетнем возрасте?

Мама выглядит так, будто собирается меня осадить, но, переведя дыхание, она произносит:

– Я, наверное, вернусь к обеду. Линда всегда так капризничает. У них с Блэр сложные отношения.

– Значит, там не все так идеально, – бормочу я.

Мама с грустью смотрит на меня.

– Когда ты стал таким колючим, Макс Адамс?

– Не знаю, – огрызаюсь я. – Может, когда я разом потерял жену и сына?

Внутри у меня что-то сжимается. Я ненавижу человека, который меня поработил, но как вырваться, пока не знаю. Мама бесчисленное количество раз предлагала мне пойти к психотерапевту, но какой от этого толк? Врачи не в силах изменить то, что произошло. И вряд ли смогут изменить меня.

– Тебе что-нибудь купить? – уходя, спрашивает мама. – Трусы? Носки?

Мне уже стукнуло сорок, я потерял работу, а мама все еще покупает мне одежду. Во что, черт побери, превратилась моя жизнь?

Когда она уходит, я принимаю душ и, обернув полотенце вокруг бедер, наливаю в ванну теплой воды. Намылив лицо, я застываю с бритвой в руках. Разве я хочу видеть это лицо? Я не могу снова стать прежним, тогда зачем напоминать себе об этом всякий раз, когда смотришься в зеркало? Я смываю мыло с лица и немного подравниваю бороду. Я не стриг волосы уже четыре месяца, и они уже начали виться, как в детстве.

Вместо спортивных штанов, которые я не снимал с сентября, я надеваю джинсы и рубашку, дополнив их носками и ботинками. В них неудобно и непривычно, и я поражаюсь, как можно было ходить каждый день в костюме и галстуке. Потом открываю ноутбук.

Я пришел в «Качер Консалтинг» на должность бизнес-аналитика сразу же после колледжа. По всем правилам я должен был получить степень магистра делового администрирования, но Честер сразу же предложил мне прямое партнерство, по ходу дела проверяя меня в работе с клиентами. Я был в экстазе – ведь у меня не было ни денег, ни желания учиться еще два года. Так что ко времени нашего знакомства с Пипой я числился уже младшим партнером.

На что я могу рассчитывать сейчас? Опытный специалист без необходимой квалификации против молодых конкурентов с впечатляющими званиями.

Я начинаю с Честера:

– Мне уже лучше.

Последовавшая пауза не предвещает ничего хорошего.

– Я бы хотел вернуться на работу.

– Дело в том, Макс, что нам пришлось реструктурировать фирму…

– Ну так реструктурируйте обратно. Ты же знаешь, Честер, я отличный специалист. Теперь я живу в Чикаго, и мне будет легче встречаться с клиентами. Я…

– Из-за тебя мы оказались в полном дерьме. Мы потеряли клиентов. От нас ушел Шульман.

– У меня умер сын.

– Я знаю, – вздыхает Честер. – Сочувствую. Но… Ты уж извини.

Потом я прочесываю гугл и нахожу три консалтинговые фирмы – сущая мелочь по сравнению с «Качером». Две из них в сотрудниках не нуждаются, а третья проявляет некоторый интерес.

– Где вы сейчас работаете?

– До прошлой осени я работал в «Качер Консалтинг», потом сделал перерыв, чтобы перебраться из Великобритании в Чикаго.

Мой голос звучит увереннее, чем я на самом деле себя чувствую.

– Мы вам перезвоним.

Но они не перезванивают. И никто другой тоже.

– В качестве причины можно указать депрессию, – говорит прилизанный инспектор службы занятости в кричащем галстуке.