После финала

– Похоже, спор решен, – усмехается она. – Детский праздник отменяется.

– А вы знаете, что здесь будет соревнование по карате?

Логан сразу же оживляется. Пробежав глазами программку, я смотрю на часы:

– Начнется через десять минут. А пока ты мог бы попрактиковаться на сестре, дав ей пару тумаков.

– Ха! Еще неизвестно, кто кому надает тумаков.

– Поспорим? – предлагаю я, доставая из кармана пятидолларовую бумажку.

Брианна пытается ее схватить, но я высоко поднимаю руку.

– Нет, сначала надери кому-нибудь задницу.

– Макс! – возмущенно восклицает моя мама, но Блэр только смеется.

– Пошли, ребята! Ты с нами?

– Такой случай упустить нельзя.

Позже, когда дети, не выпуская из рук мороженого, демонстрируют удары карате, мы с Блэр сидим в тени ясеня, прислонившись спинами к его стволу.

– У тебя есть к ним подход.

– Они отличные ребята.

Блэр облизывает тающее мороженое.

– По четвергам я помогаю в бассейне, – справившись с мороженым, говорит она. – Им не хватает волонтеров, и я подумала…

– Я сейчас очень занят.

– Ладно, – легко соглашается Блэр, делая вид, что поверила.

Когда Дилан вышел из больницы, я хотел, как раньше, ходить с ним в бассейн, но ничего не получилось. Ему разрешили пройти курс гидротерапии в реабилитационном центре на другом конце Бирмингема, но об общественных бассейнах не могло быть и речи, даже если там и было оборудование для людей с ограниченными возможностями: подъемные устройства, пандусы, специально обученный персонал. У Дилана был слишком слабый иммунитет.

– Если ты передумаешь, твоя помощь нам очень пригодится.

– Не передумаю.

Я вовсе не хотел ее обидеть, но ее улыбка кажется несколько натянутой.

– Никаких проблем.

Мы продолжаем смотреть, как резвятся ее дети, но все вокруг почему-то тускнеет.

Глава 38

Пипа

2015

Макс звонит мне сразу же после приземления. Я так и вижу, как он отстегивает ремень, не дождавшись, пока погаснет сигнал, и, игнорируя запрет, включает телефон, чтобы поскорее узнать, что произошло, пока он был в воздухе. Представляю, как он бледнеет, когда обнаруживает, что сообщение, предназначавшееся другой женщине, он благополучно отправил своей жене.

Отключив звонок, я смотрю, как на экране мигает его имя, сменяясь наконец голосовой почтой. Кто она? Коллега? Женщина, которую он встретил в самолете? Я вспоминаю, как мы познакомились пятнадцать лет назад, когда я почему-то решила, что я единственная, кто привлек его внимание. Неужели я обманывала себя? Возможно, Макс знакомился с кем-то еще во время своих заграничных вояжей. Девушка в каждом порту. Он был не первый – я достаточно повидала на своей работе, чтобы убедиться в этом.

В Йоханнесбурге мы проводим целые сутки, и Макс звонит по три раза в час. Я слушаю голосовую почту, но все послания звучат одинаково и ни о чем не сообщают. «Пипа, прошу тебя, нам надо. Позвони мне. Я люблю тебя».

Никаких объяснений. Никаких «это не то, о чем ты подумала, это совсем другое». Потому что это именно то, о чем я подумала. И ничто другое. У моего мужа любовная связь.

Пока остальные ходят по магазинам, я остаюсь в отеле и плачу. Я заказываю ужин в номер, но, так ничего и не съев, выставляю поднос с нетронутой едой в коридор. Задернув шторы, я лежу на кровати в полной темноте, которую освещает лишь безмолвное мигание телефона: «Звонит Макс, звонит Макс».

Меня будят схватки. Лежа в темноте с открытыми глазами, я пытаюсь сохранять спокойствие, но мой живот скручивает так, что у меня перехватывает дыхание. Осторожно спустив ноги с кровати, я иду в туалет, готовясь увидеть в унитазе кровавое пятно.

Ничего похожего. Но меня по-прежнему мучают спазмы, и я сгибаюсь пополам, вспоминая, как рожала Дилана – схватки натянули мой живот так сильно, что я увидела на нем очертания его ножек.

А потом у меня урчит в животе. Безошибочный звук, который заставляет меня расхохотаться. Голодные колики. Только и всего. Ведь с момента взлета я ничего не ела.

Надев спортивные штаны, я умываюсь и какое-то время стою перед зеркалом. Болезненная бледность первых трех месяцев исчезла, сменившись здоровым румянцем и чистой кожей. Волосы стали гуще и приобрели сияющий блеск.

Наконец я чувствую облегчение. Облегчение от того, что все еще беременна.

– Да, именно так, – громко произношу я.

Повернувшись боком к зеркалу, я охватываю руками свой живот, пока меня не скручивает очередной голодный спазм.

– Ладно, малыш, давай найдем тебе что-нибудь поесть.

Это первый раз, когда я разговариваю с ним, и мое сердце замирает.

Открыв дверь, я вижу, что поднос с едой уже исчез, поэтому я натягиваю мешковатую футболку, скрывающую мой живот, и спускаюсь вниз. Несмотря на будний день, в ресторане полно людей, и приходится ждать, пока мне найдут свободное место. Краем глаза я замечаю, что кто-то машет мне рукой. Ларс Ван дер Верф. Вежливо улыбнувшись, я поднимаю руку в ответ, но возвратившийся метрдотель сообщает:

– Это займет не меньше сорока минут. Вы сможете подождать?

Он смотрит туда, где сидит Ларс, старательно исполняющий пантомиму: поглаживая живот, он тычет в пустой стул рядом с собой.