После финала

– Или вы хотите сесть за стол к своему приятелю?

– Не совсем приятелю…

Но Ларс уже подходит к нам.

– Пипа! Только что прилетела?

– Я была на рейсе двадцать ноль пять. И сразу рухнула спать.

– Хочешь присоединиться? Я только что сделал заказ, но они его придержат, пока ты будешь выбирать.

– Не хотелось бы тебя беспокоить, – говорю я.

На самом деле я надеялась тихо посидеть в одиночестве, чтобы обдумать, что я скажу Максу, когда вернусь домой, и стоит ли ему звонить отсюда.

– Ты сделаешь мне большое одолжение. Один я наемся так, что завтра не смогу протиснуться в кабину.

Он поглаживает себя по тугому животу, от которого впору отскакивать горошинам.

Стол Ларса находится рядом с открытой дверью на террасу, и он сажает меня напротив, чтобы я могла любоваться аккуратно подстриженными лужайками. У пруда, подметая хвостом мелкий песок, расхаживает павлин. Когда я сажусь, телефон в моей руке начинает отчаянно вибрировать, сообщая об очередном послании Макса. Отключив сигнал, я кладу телефон на стол экраном вниз.

– Тебе лучше ответить.

– Ничего важного. Это всего лишь мой муж.

«Люблю и счастлив, что ты у меня есть». Такое не пишут случайным знакомым или девушке, которую «подцепил» во время командировки. Он ее любит. И счастлив, что она у него есть. Счастлив! Потому что она лучше меня, привлекательней, умнее? Потому что у нее нет растяжек на животе? И она не сломлена и не сидит часами, глядя в пустоту, и…

– Пипа?

Ларс удивленно смотрит на меня.

– Что ты сказал?

– Я говорю, что частые отлучки не лучшим образом отражаются на семейной жизни.

– О да. Извини, я отвлеклась на минуту. – Я смотрю в проем открытой двери, идеально обрамляющий оранжевое закатное небо. – Да, порой приходится нелегко, но к этому привыкаешь.

«Особенно в случае моего мужа, который спит с кем-то еще», – добавляю я про себя. Я выпиваю маленький бокал вина, надеясь, что алкоголь немного заглушит мою душевную боль. Джейда и все остальные сейчас веселятся в клубе «Флюид». Я чувствую вспышку зависти к их беззаботной жизни.

– Ты женат?

– Я вдовец.

На лице у Ларса появляется хорошо знакомая мне улыбка. Она немного нарочита, но позволяет избежать неловкости в разговоре. Его глаза при этом остаются грустными. С такой же улыбкой я отвечаю на вопрос, есть ли у меня дети. «Да, у меня был сын, он умер в три года». И, улыбнувшись, я быстро меняю тему, избавляя собеседника от чувства вины за совершенную бестактность.

На самом деле боль утраты не проходит, просто ты научился лучше справляться с ней. И успешнее ее прятать. Не опуская глаз, я задаю Ларсу вопрос, который всегда хотела услышать сама, но его так никто и не задал. Все говорят: «Мне так жаль» и «Это просто ужасно», но о самом Дилане не спрашивает никто…

– А как ее звали?

На этот раз улыбка касается его глаз.

– Маайке. Она умерла в тридцать один год. Долго боролась с раком, но все-таки не смогла победить.

– Мне очень жаль.

Меня захлестывают эмоции, никогда не покидающие моей души. Тридцать один. Она была моложе, чем я сейчас. Страшно даже подумать о том, насколько хрупка жизнь и как легко наши близкие и любимые уходят от нас. Я слегка дотрагиваюсь до своего живота.

– У вас были дети?

Ларс качает головой.

– Мы хотели детей, но к тому времени, когда были к этому готовы, Маайке уже заболела. Она была учительницей и очень любила своих учеников. Я думаю, это очень ее поддерживало.

Ларс всматривается в мое лицо.

– А как ты справляешься с тем, что случилось?

Он так легко говорит о своей потере, не ища ни в ком сочувствия, что я невольно следую его примеру.

– По-разному. Кстати, я встретилась с лечащим врачом своего сына.

С доктором Халили мне посоветовал поговорить Ларс.

– Тебе станет легче, – сказал он тогда.

Ларс, как и Макс, легко разрешал все проблемы. Это сравнение заставляет меня огорчиться – о сожалении и чувстве вины, которые мучают меня, я должна была разговаривать с мужем, а не с малознакомым человеком.

– Это помогло?

Я на минуту задумываюсь

– Говорить было тяжело. Я плакала – и она тоже. Она сказала, что тоже сомневалась.

На лице Ларса появляется озабоченность.

– Казалось, я должна была еще больше расстроиться, но, увидев ее… – я с трудом подбираю подходящее слово, – смятение, я почему-то почувствовала себя лучше.

Ларс внимательно слушает.

– Ты будешь еще с ней встречаться?

– Нет, вряд ли. Мы никогда не узнаем, что стало бы с Диланом, если бы мы повезли его в Америку. В любом случае уже поздно говорить об этом. Мне нужно смотреть вперед, а не оглядываться назад.

Как-то очень кстати в животе у меня происходит легкое движение.

– Но все же нужно помнить и о прошлом, – возражает Ларс.

Здесь итальянская кухня, и я заказываю салат «Капрезе» и ризотто с грибами, подсказывая выбор Ларсу, который разрывается между ризотто и морским языком на гриле.

– Самое приятное в нашей работе – вот эти ужины. Ты не считаешь? – спрашивает он, когда мы приступаем к закускам.