После огня идёт снег (ЛП)

- Он всё равно поддержит тебя. Он понял, что брак с принцем лучше, чем вообще ничего.

- Что ты ему сказал? - спросил Фили, обеспокоенный тем, что брат чуть не испортил отношения с могущественным потенциальным союзником.

- Ничего, - ответил Кили, как будто защищаясь, - Просто он предположил, что раз к нему пришёл я, ты не заинтересовался его предложением, и это единственное, что он сможет получить. Я просто сыграл на его честолюбии.

Что ж, брат хорошо рассчитал свои действия, и Фили почувствовал укол вины за то, что подозревал худшее.

- Ты женишься на Ауде, - медленно повторил он.

Ему и в голову не приходило, что Кили был на это способен, ведь он сам решился на это с трудом.

- Да, я женюсь на ней, - сказал брюнет, и по его дрожащему голосу стало понятно, насколько он несчастен.

Фили понимал, что Кили - его дорогой, безрассудный, верный брат - сделал это ради него. Он собирался жениться на женщине, которая не только его не любила, но даже сказала, что не может его уважать. Изменится ли её мнение о нём, или же она будет с ним несчастна, так же, как и он с ней? И сможет ли он вообще быть счастлив с кем-то, кроме Тауриэль?

- Ки, прости.

- За что? Это же моя ви…

- Нет, мне жаль. Я… - Ненавидел тебя. Хотел доказать, что я не такой, как ты. Теперь Фили мог признаться в этом, - Ошибался в тебе. Ты не эгоист, Кили. Я знаю, что ты сделал всё это-остался в Эреборе, выбрал Ауду-ради нас. Ради меня. Прости мне всё, что я сказал. Я был ослом.

Кили неловко пожал плечами, а потом обнял брата за плечи.

- Всё это ужасно, - признался он, - У нас с Тауриэль не было шансов. Но это не причина… - его голос, грубый и хриплый, внезапно изменил ему, и он замолчал.

- Спасибо, Кили, - наконец выдавил из себя Фили, горло у него внезапно сжалось, - Как бы я хотел сделать что-то для тебя. Я никогда не хотел покупать своё счастье за твой счёт.

- Как я мог поступить иначе, - тихо возразил ему младший брат.

- Ты не должен был жениться.

Кили не ответил, то ли потому, что сказать было больше нечего, то ли ему было слишком больно это обсуждать, и Фили продолжил:

- Я не забуду, что ты сделал для нас с Сиф. Махал не мог бы дать мне лучшего брата.

В ответ Кили хлопнул его по спине.

- Ты должен поговорить с Сиф, - добавил он, когда они разделились, - Она спрашивала о тебе несколько дней назад. По-моему, она ревнует.

***********

В отличие от предыдущих встреч, на этом заседании Совета царила напряжённая атмосфера. Спор о престолонаследовании был предметом ожесточённых дебатов не только между кланами, но и внутри посольских делегаций. Членам Совета был дан трёхдневный перерыв, чтобы дать каждому послу время определиться, кому отдать свой голос, но Торин знал, что несмотря на это, далеко не все пришли к нужному соглашению.

Оглядев переполненный зал Совета, Подгорный король подумал о своём главном противнике, Яри Жесткобородом. Хотя Яри был самым ярым сторонником возвращения к старому закону, только сегодня утром до Торина дошли слухи, что пара других лордов из клана Жесткобородов возражали против явного неуважения (едва ли не измены) своего посла по отношению к верховному королю Эребора, считая подобное поведение, вызванное необоснованными обвинениями наследника в психической неустойчивости, неуместным. Говорили, что эти лорды могли бы занять ещё более жёсткую позицию против главы их делегации, если бы не риск усадить на трон эльфа. А чтобы избежать подобной катастрофы, даже измена казалась оправданной.

Лицо самого Яри было спокойным и торжественным и ничем не выдавало какие бы то ни было разногласия внутри клана, но у Торина не было причин сомневаться в утренних новостях. Наоборот, он был совершенно уверен в том, что должен был услышать. Вероятно, инакомыслящим было намного проще выражать своё несогласие тайком, чем ввязываться в открытое противостояние со своим упрямым и самоуверенным лидером. Яри вряд ли станет их слушать, пока у них не будет достаточно веских доказательств того, что брак с эльфом уже не представляет такой же угрозы, как любое мнимое безумие.

Торин не мог не испытывать мрачного удовлетворения при мысли, что заявление Кили о том, что он выбрал себе в невесты гномью девушку, может неожиданно расстроить почти неизбежную победу Яри. Однако в поражении соперника для него не было истинной радости, ему была ненавистна мысль о том, что он использует собственного племянника, маневрируя им, как простой шахматной фигурой, инструментом короля, предназначенным обеспечить выигрышный ход. Он знал, сколь многим Кили пожертвует сегодня, и если бы у него была другая возможность, Торин несомненно бы ею воспользовался. Но как бы то ни было, и король, и оба его наследника понимали, что иного пути выиграть это противостояние, кроме отказа Кили от спорного брака, нет. Единственным утешением Торину (да и то вряд ли) служило осознание того факта, что парень сделал этот выбор по собственной воле.