После похорон

Как только Джанет вышла из его спальни, Пуаро залпом выпил свой кофе, надел пальто и шляпу, проворно сбежал по ступенькам лестницы и вышел из дома через боковую дверь. Быстрым шагом пройдя четверть мили до почты, он заказал междугородний разговор. И вот он опять разговаривал с мистером Энтвислом:

— Да, это опять я! Забудьте о том задании, которое я вам дал. C’etait une blague![43] Кто-то нас подслушивал. А теперь, mon vieux[44], слушайте настоящее задание. Вы, как я уже сказал, должны сесть на поезд. Но поехать не в Бёри-Сент-Эдмундс, а домой к Тимоти Эбернети.

— Но Тимоти с Мод в Эндерби-холле!

— Вот именно. В доме нет никого, кроме женщины по фамилии Джонс, которая за обещание солидного largesse[45] согласилась присмотреть за домом, пока они отсутствуют. Я хочу, чтобы вы кое-что забрали в доме.

— Мой дорогой Пуаро, но ведь я не могу опуститься до грабежа!

— Это не грабеж. Вы скажете восхитительной миссис Джонс, которая вас знает, что мистер и миссис Эбернети попросили вас взять именно этот предмет и отвезти его в Лондон. Поэтому она ничего не заподозрит.

— Что же, может быть, вы и правы, но мне это все равно не нравится. — Было видно, что адвокат сильно колеблется. — А почему вы не можете сами поехать туда и взять все, что вам надо?

— Потому что я буду незнакомцем, имеющим вид иностранца, а это значит — подозрительной личностью, которой миссис Джонс сразу же начнет чинить препятствия! А с вами она этого делать не будет.

— Не будет, это вы правильно подметили. Но что подумают Тимоти и Мод, когда узнают об этом? Я ведь знаю их уже сорок с лишним лет…

— И Ричарда Эбернети вы знали столько же! А Кору Ланскене вы знали с младенчества!

— Вы уверены, Пуаро, что это действительно необходимо? — спросил Энтвисл измученным голосом.

— Во время войны на плакатах задавали вопрос: «Вы уверены, что ваша поездка необходима?» Так вот, я говорю вам, что она необходима, и скажу даже больше — она жизненно необходима!

— И что же я должен там забрать?

Эркюль ответил, и это привело юриста в еще большее замешательство.

— Честное слово, Пуаро, я не понимаю…

— А вам это и не надо. Понимать должен я.

— И что же я должен сделать с этой чертовой штуковиной?

— Вы отвезете ее в Лондон и доставите по адресу в Элм-Парк-Гарденс. Если у вас есть карандаш, то запишите его.

Записав, мистер Энтвисл произнес все еще измученным голосом:

— Надеюсь, что вы знаете, что делаете, Пуаро.

Было видно, что адвокат сильно сомневается, однако в ответе сыщика не было и следа сомнений.

— Конечно, я знаю, что делаю. Конец уже близко.

— Если б мы только могли узнать, что собиралась сказать мне Хелен… — тяжело вздохнул Энтвисл.

— Да не надо ничего узнавать — я это уже знаю.

— Знаете? Но, мой дорогой Пуаро…

— Объяснения подождут своей очереди. Будьте уверены, вы их получите. Я знаю, что увидела Хелен Эбернети, когда посмотрелась в свое зеркало.

II

Завтрак прошел не слишком приятно. Ни Розамунда, ни Тимоти так и не появились. Остальные же говорили тихими голосами и ели меньше, чем обычно.

Джордж был первым, к кому вернулось хорошее настроение. По своему характеру он был деятельным оптимистом.

— Надеюсь, что с тетей Хелен все будет в порядке, — сказал он. — Доктора всегда сгущают краски. В конце концов, что такое сотрясение мозга? Часто от него через пару дней остаются одни воспоминания.

— Во время войны у одной моей знакомой было сотрясение мозга, — сказала мисс Гилкрист светским тоном. — На нее свалился кирпич или что-то в этом роде, когда она шла в сторону Тоттенхэм-Корт-роуд, — это было во времена бомбежек. И она вообще ничего не почувствовала. Просто продолжила свой путь, а в поезде на Ливерпуль, через двенадцать часов, потеряла сознание. Так вот, поверите вы или нет, но она совершенно не помнила, как попала на вокзал и села в поезд, просто ничегошеньки. Она просто не могла понять, как вдруг оказалась в больнице. Ей пришлось провести там около трех недель.

— Чего я никак не могу понять, — сказала Сьюзан, — так это кому Хелен могла звонить в такой жуткий час и зачем она это делала?

— Скорее всего, она заболела, — вынесла свой вердикт Мод. — Знаете, как это бывает — проснулась, плохо себя почувствовала и пошла звонить доктору. А потом у нее закружилась голова, и она сковырнулась. По-другому всего этого не объяснишь.

— Не повезло, что она разбила голову об этот мраморный упор, — заметил Майкл. — Если б она упала в сторону этого толстого ковра на полу, то ничего не случилось бы.

Дверь отворилась, и в столовую вошла нахмуренная Розамунда.

— Не могу найти эти восковые цветы, — пожаловалась она. — Я имею в виду те, что стояли на малахитовом столике в день похорон дяди Ричарда. — Она бросила подозрительный взгляд на Сьюзан: — Ты их случайно не забирала?