После пожара

Так странно вслух говорить подобное об отце Джоне, но это она и есть – правда. И мне сразу становится легче. Будто с плеч упал тяжелый груз. Будто душа очистилась по крайней мере от части яда, влитого в мои уши отцом Джоном. Мне так хорошо, как не было уже миллион лет.

– Ты утратила эту веру после того, как сбежал Нейт?

Качаю головой.

– Его побег просто стал последней каплей. А сомнения появились у меня гораздо раньше.

– Это связано с тем, как отец Джон обошелся с твоей мамой? – спрашивает доктор Эрнандес. – Прости, я знаю, тебе неприятно…

– Все в порядке, – отвечаю я. – Мне долго запрещали говорить о ней. И даже думать. Так что насчет этого все в порядке. И – да, то, что случилось с мамой, тоже на меня повлияло. Очень сильно. Хотя сейчас все так перепутано – я ведь не в отца Джона перестала верить, когда изгнали маму, нет. Конечно, звучит ужасно, но я перестала верить в нее. Я вдруг поняла, что не могу автоматически доверять всему, что говорит и делает тот или иной человек, кем бы он ни был и как бы много для меня ни значил. Эта ситуация показала, что на обман способен каждый и обмануть можно даже того, кого якобы любишь. Я увидела, что лгут все.

– Это жестокий урок, – произносит агент Карлайл. – Осознать, что твои родители не идеальны и подвержены тем же слабостям, что и остальные.

– Согласен, – поддерживает его доктор Эрнандес. – Это всегда трудно.

Я киваю.

– Справедливости ради нужно отметить, что большинство людей получают этот урок в иной форме, – продолжает агент Карлайл. – Как правило, подростки узнают, что мама получила штраф за вождение в нетрезвом виде или что у отца роман с секретаршей.

Я хмурю лоб.

– Роман – это секс не с тем, с кем положено?

Агент Карлайл слегка краснеет, и до меня доходит, что он стесняется.

– Простите, – говорю я, – не хотела вас смутить.

– Ничего страшного, – говорит он.

– Да-да, ничего страшного, – подхватывает доктор Эрнандес, – хотя я считаю, что это не совсем подходящая тема на данном этапе.

– А я так не думаю, – возражает агент Карлайл. – Вопрос вполне актуальный. Ей пора бы начать разбираться в устройстве реального мира, иначе как она будет жить, когда выйдет отсюда?

– Идет процесс…

Мы с агентом Карлайлом в один голос стонем. На тысячную долю секунды доктором Эрнандесом овладевает гнев, однако миг спустя он уже улыбается.

– Отлично, – говорит доктор. – Тогда будьте любезны ответить на ее вопрос, только поаккуратнее.

Прекратите вести себя так, как будто меня здесь нет! Я думала, мы с этим уже покончили.

– Я не кукла, – говорю я, – так что не сломаюсь.

– Ладно, – кивает агент Карлайл. – Итак, секс с любым человеком, кроме того, с которым ты состоишь в официальных отношениях, называется неверностью, хотя большинство называет это изменой. Роман – понятие немного другое. Точнее, это тоже измена, связь с кем-то, помимо твоего официального партнера, но она длится долгое время и ее обычно держат в секрете.

– Роман хуже просто измены? – задаю вопрос я.

– По мнению большинства, да. Многие готовы простить своему партнеру случайный секс, но я не знаю никого, кто был бы готов простить роман на стороне.

– А у вас был роман?

Глаза агента Карлайла округляются, румянец на щеках делается гуще.

– Вот тут мы точно переходим на запретную территорию, – смущенно говорит он.

– В самом деле? – с лукавой улыбкой вставляет доктор Эрнандес. – Что ж, спасибо, что очертили границы. Уверен, Мунбим, как и я, чрезвычайно вам признательна.

Агент Карлайл укоризненно качает головой, но при этом улыбается во весь рот.

– Давайте уже вернемся к нашей теме, – говорит он.

– Да, конечно, – отвечаю я и тоже улыбаюсь обоим собеседникам.

– Что было дальше, после распекания у часовни?

– Все пошли работать. Отец Джон удвоил часы и на неделю посадил весь Легион на голодный паек – в качестве наказания.

– Что это означало?

– Два кусочка хлеба.

– На один прием пищи?

Я мотаю головой.

– На день.

– На целый день?

Киваю.

Агент Карлайл смотрит на меня с прищуром, словно гадает, шучу я или говорю всерьез.

– Отец Джон питался наравне с остальными?

А как по-твоему? Неужели после всего, что я о нем рассказала, это непонятно?

– Наказание голодным пайком на него самого не распространялось. Как и на Центурионов.

– А на его жен распространялось?

Киваю.

– А на детей, его детей?

Снова киваю. Агент Карлайл делает глубокий вдох.

– Извините, я не специально, – говорю я. – Просто отвечаю на ваши вопросы.

– Дело не в тебе, Мунбим, – трясет головой агент. – Я не могу… То есть… О господи. Так, ладно. Как ты поступила с предметами, которые тебе передал Нейт?

– Спрятала.

– Куда?

– Под моей кроватью была неприбитая половица. Я вынула ее и положила и телефон, и ключ в нишу.

– Твой тайник обнаружили?

– Нет.

– Ты воспользовалась ключом или телефоном?

Будь осторожна, предостерегает внутренний голос.

– Один раз – и тем и другим.

– Расскажешь об этом? – спрашивает доктор Эрнандес.

Качаю головой.

– Не сейчас. Вы ведь не возражаете?