После войны. История Европы с 1945 года

Однако в других странах официальная политика действовала задолго до окончания войны. Немцы, конечно, начали это с изгнания и геноцида евреев и массового изгнания поляков и других славянских народов. Под эгидой Германии в период с 1939 по 1943 год румыны и венгры перемещались туда и обратно через новые пограничные линии в спорной Трансильвании. Советские власти, в свою очередь, организовали серию принудительных обменов населением между Украиной и Польшей; один миллион поляков бежал или был изгнан из своих домов на территории нынешней Западной Украины, в то время как полмиллиона украинцев покинули Польшу и были перевезены в Советский Союз в период с октября 1944 по июнь 1946 года. В течение нескольких месяцев то, что когда-то было смешанным регионом различных вероисповеданий, языков и общин, стало двумя отдельными, моноэтническими территориями.

Болгария передала Турции 160 000 турок; Чехословакия в соответствии с соглашением от февраля 1946 года с Венгрией обменяла 120 000 словаков, живущих в Венгрии, на такое же количество венгров из общин к северу от Дуная. Другие обмены такого рода происходили между Польшей и Литвой и между Чехословакией и Советским Союзом; 400 000 человек из южной Югославии были переселены на север, чтобы занять место 600 000 ушедших немцев и итальянцев. Здесь, как и в других местах, с населением не консультировались. Но больше всего пострадали немцы.

Немцы из Восточной Европы, вероятно, бежали бы на запад в любом случае: к 1945 году они были не нужны в странах, где их семьи жили в течение многих сотен лет. Вследствие подлинного народного желания наказать местных немцев за разрушительные последствия войны и оккупации, и эксплуатациии этого настроения послевоенными правительствами, немецкоязычные общины Югославии, Венгрии, Чехословакии, Польши, Прибалтики и западной части Советского Союза были обречены, и они это знали.

В любом случае у них не было выбора. Еще в 1942 году англичане в частном порядке удовлетворили чешские просьбы о послевоенном переселении судетских немцев, а в следующем году русские и американцы согласились на это. 19 мая 1945 года президент Чехословакии Эдуард Бенеш объявил, что «мы решили раз и навсегда покончить с германской проблемой в нашей республике».[6] Немцы (а также венгры и другие «предатели») должны были поставить свою собственность под государственный контроль. В июне 1945 года их земля была экспроприирована, и 2 августа того же года они потеряли свое чехословацкое гражданство. Почти три миллиона немцев, в основном из чешских Судет, были затем высланы в Германию в течение следующих восемнадцати месяцев. Примерно 267 000 человек погибло во время высылки. Если в 1930 году немцы составляли 29% населения Чехии и Моравии, то по переписи 1950 года их было всего 1,8%.

Из Венгрии было изгнано еще 623 000 немцев, из Румынии — 786 000, из Югославии — около полумиллиона и из Польши — 1,3 миллиона. Но гораздо больше немецких беженцев прибыло из бывших восточных земель самой Германии: Силезии, Восточной Пруссии, восточной Померании и восточного Бранденбурга. На Потсдамской встрече США, Великобритании и СССР (17 июля — 2 августа 1945 г.) было решено, выражаясь словами статьи XIII последующего соглашения, что правительства трех стран «признают необходимость передачи Германии немецкого населения или его элементов, остающихся в Польше, Чехословакии и Венгрии». Отчасти это было признанием того, что уже произошло, но это также представляло собой формальное признание последствий сдвига границ Польши на запад. Около семи миллионов немцев теперь окажутся в Польше, и польские власти (и оккупационные советские войска) хотели их выселить — отчасти для того, чтобы поляки и другие лица, потерявшие земли в восточных областях, ныне вошедших в состав СССР, могли, в свою очередь, переселиться на новые земли на западе.

Результатом стало признание де-юре новой реальности. Восточная Европа была насильственно очищена от немецкого населения: как и обещал Сталин в сентябре 1941 года, он вернул «Восточную Пруссию обратно в Славянство, где ей и место». В Потсдамской декларации было оговорено, что «любые перемещения должны осуществляться упорядоченным и гуманным образом», но в данных обстоятельствах это было маловероятно. Некоторые западные наблюдатели были шокированы обращением с немецкими общинами. Энн О'Хэйр Маккормик, корреспондент «Нью-Йорк Таймс», записала свои впечатления 23 октября 1946 года: «Масштабы этого переселения и условия, в которых оно происходит, не имеют прецедентов в истории. Никто, видя его ужасы своими глазами, не может сомневаться, что это преступление против человечества, за которое история потребует страшного возмездия».