После войны. История Европы с 1945 года

Как выяснилось в последующие годы, стратегия Хрущева состояла из четырех компонентов. Во-первых, как мы видели, ему необходимо было стабилизировать отношения с Западом после перевооружения Западной Германии, ее вступления в НАТО, и создания Варшавского договора. В то же время Москва начала наводить мосты к «неприсоединившемуся» миру — начиная с Югославии, которую Хрущев и маршал Булганин посетили в мае 1955 года (всего через месяц после подписания Австрийского государственного договора), чтобы «разморозить» отношения с этой страной после весьма прохладного семилетнего периода. В-третьих, Москва начала поощрять партийных реформаторов в государствах-сателлитах, позволяя осторожно критиковать «ошибки» старой сталинской гвардии и реабилитировать некоторых из их жертв, а также положить конец циклу показательных процессов, массовых арестов и партийных чисток.

Именно в этом контексте Хрущев осторожно перешел к четвертому (и, в его понимании, заключительному) этапу контролируемой реформы: разрыву с самим Сталиным. Фоном для этого стал Двадцатый съезд КПСС в феврале 1956 года, во время которого Хрущев произнес свою теперь уже знаменитую «тайную речь», в которой осудил преступления, ошибки и «культ» бывшего генсека. Оглядываясь назад, можно сказать, что эта речь приобрела мифический ореол, но ее эпохальное значение не следует переоценивать. Никита Хрущев был коммунистом, ленинцем и, по крайней мере, таким же истинно верующим, как и его современники в партийном руководстве. Он поставил перед собой сложную задачу — признать и подробно описать деяния Сталина, возложив ответственность за них только на него самого. Свою задачу он видел в том, чтобы подтвердить легитимность коммунистического проекта, при этом облив труп дяди Джо грязью и сбросив на него всю ответственность.

Речь, произнесенная 25 февраля, была совершенно обычной по объему и языку. Она была адресована партийной элите и ограничивалась описанием «извращений» коммунистической доктрины, в которых был виновен Сталин. Диктатора обвинили в «игнорировании норм партийной жизни и попрании ленинских принципов коллективного партийного руководства», то есть в том, что он принимал решения самостоятельно. Его младшие коллеги (одним из которых Хрущев был с начала 1930-х годов), таким образом, были освобождены от ответственности как за его преступные эксцессы, так и, что более важно, за провал его политики. Хрущев пошел на рассчитанный риск, подробно описав масштабы личных недостатков Сталина (и, таким образом, шокировав и оскорбив чувства послушных кадров в своей аудитории), чтобы сохранить и даже укрепить незапятнанный авторитет Ленина, ленинской системы правления и собственно преемников Сталина.

Секретное выступление достигло своей цели, по крайней мере, в рамках КПСС. Оно подвело четкую черту под эпохой сталинизма, признав ее трагедии и зверства, и в то же время, сохранив миф о том, что нынешнее коммунистическое руководство никоим образом за это не отвечает. Таким образом, Хрущев был в безопасности у власти и получил относительно свободу рук для реформирования советской экономики и либерализации аппарата террора. Старые сталинисты были теперь маргинализированы — Молотов был отстранен от должности министра иностранных дел накануне ответного визита Тито в Москву в июне. Что касается современников Хрущева и более молодых аппаратчиков, таких как Леонид Брежнев, то эти люди были так же виновны, как и Хрущев, в соучастии в преступлениях Сталина, и поэтому они были не в состоянии ни опровергнуть его утверждения, ни подвергнуть сомнению его авторитет. Контролируемая десталинизация устраивала почти всех.

Но критика Сталина со стороны Хрущева не могла оставаться тайной. Это и заложило основу для ее провала. Речь не будет официально опубликована в Советском Союзе до 1988 года, но западные спецслужбы узнали о ней в течение нескольких дней. Так же поступили и западные коммунистические партии, хотя их и не посвятили в намерения Хрущева. Как следствие, в течение нескольких недель повсюду распространились слухи об осуждении Хрущевым Сталина. Последствия были ошеломляющими. Для коммунистов осуждение Сталина и его деяний было неясным и тревожным; но одновременно это стало облегчением. Многим казалось, что отныне коммунистам не придется оправдываться или опровергать возмутительные обвинения их критиков. Некоторые члены и сторонники партии на Западе откололись, но другие остались, а их лояльность выросла.