После войны. История Европы с 1945 года

Эти мужчины и женщины обычно не имели права на постоянное проживание; на них не распространялись подписываемые между работодателями и профсоюзами соглашения, которые предоставляли гарантии, обеспечивали социальные выплаты и пенсии местным рабочим. Поэтому от работодателя и страны, в которую приехали, они не требовали ни обязательств, ни долгосрочных инвестиций. Вплоть до середины 1980-х годов «гастарбайтеры» в Германии получали минимальные зарплаты и работали на самых низких должностях. Они крутились, как могли, отсылая большую часть своих заработков домой: как бы мало они не зарабатывали в марках или франках, это все равно было гораздо больше, чем они могли бы заработать в тех поселках, откуда были родом. Их состояние напоминало состояние несчастного итальянского официанта в Люцерне, слегка карикатурно изображенного в фильме Франко Брузати 1973 года «Pane e Cioccolata» («Хлеб и шоколад»).

К 1973 году только в Западной Германии насчитывалось почти полмиллиона итальянцев, 535 000 югославов и 605 000 турок.[187] Немцы — как и швейцарцы, французы, бельгийцы или англичане — не особенно приветствовали внезапное появление такого количества иностранцев на их земле. Опыт жизни среди стольких людей из незнакомых чужих стран был незнаком большинству европейцев. Если к этому и относились сравнительно толерантно (вспышки предвзятого отношения и насилия против сообществ иностранных работников были редкостью), то это в определенной степени потому, что последние селились отдельно от местного населения, на безрадостных внешних окраинах больших городов; не составляли экономической угрозы, ибо работу и так имели все; по крайней мере, в случае мигрантов-христиан из Португалии, Италии и Югославии «подлежали» физической и культурной ассимиляции, то есть не были чернокожими и мусульманами; а еще всем было понятно, что однажды они уедут домой.

Однако такие соображения не относились к третьему источнику импортируемой рабочей силы: иммигрантам из прошлых и нынешних европейских колоний. Количество людей в этой категории изначально не было значительным. Многие из тех, кто вернулся в Нидерланды, Бельгию и Францию из бывших имперских владений в Азии, Африке, Южной Америке и Тихом океане, были белыми профессионалами или же пенсионерами-фермерами. Даже алжирцев, которые жили во Франции по состоянию на 1969 год, насчитывалось только 600 тысяч — меньше, чем иммигрантов из Италии или Испании.

Даже в Британии, где власть в 1950-х годах активно поощряла иммиграцию из стран Карибского бассейна, чтобы обеспечить работниками железные дороги, автобусные маршруты и сферу муниципальных услуг, цифры не очень впечатляли. По данным переписи населения 1951 года, в Великобритании проживало 15 000 выходцев из Вест-Индии (в основном с Барбадоса): 4000 из них — в Лондоне. К 1959 году иммиграция из Вест-Индии в Великобританию составляла около 16 000 человек в год. Иммиграция из других частей Содружества была еще меньше — в 1959 году из Индии и Пакистана прибыло всего 3000 иммигрантов. Эти цифры увеличатся в последующие годы — особенно когда британское правительство неохотно согласилось принять выходцев из Восточной Африки, изгнанных угандийским диктатором Иди Амином[188], — но уже в 1976 году в Великобритании все еще оставалось всего 1,85 миллиона «небелых», 3% от общего числа населения. Из них 40% уже родились в стране.

Разница, конечно, заключалась в том, что эти люди были коричневыми или черными — и, будучи гражданами Содружества, могли претендовать на постоянное жительство и даже гражданство имперской метрополии. Уже в 1958 году расовые погромы в Западном Лондоне стали для правительства сигналом о возможном риске того, что в исторически белое общество приняли «слишком многих» иммигрантов. И поэтому, несмотря на то, что экономические аргументы в пользу неквалифицированных иммигрантов оставались сильными, а доля иммигрантов от общего количества населения была незначительна, Великобритания ввела одно из первых ограничений на въезд из неевропейских стран. Закон об иммиграции Содружества 1962 года впервые ввел «ваучеры на трудоустройство» и установил строгий контроль за иммиграцией небелых в Великобританию. Следующий закон 1968 года ввел еще более жесткие ограничения, согласно которым британское гражданство можно было получить при только условии, если по крайней мере один из родителей был британцем; а в 1971 году еще один Закон, открыто направленный на небелых, строго ограничил прием иждивенцев иммигрантов, уже находящихся в Великобритании.[189]