После войны. История Европы с 1945 года

Главной целью партии было предупредить именно то сочетание интеллектуальной оценки и пролетарских действий, к которому призвало письмо Куроня-Модзелевского. Дело Куроня-Модзелевского вызвало эмоциональную реакцию в университете. Тайный суд над двумя студентами стал сенсацией, которая повлекла требования не только выпустить их на свободу, но и опубликовать письмо и исследование, на котором оно основывалось. За них вступились уважаемые ученые. В следующем году Лешек Колаковский, профессор истории Варшавского университета, выступил перед студентами Института истории по случаю десятой годовщины пленарного заседания польской партии в октябре 1956 года. Польский октябрь был утраченной возможностью, пояснил он. Десять лет спустя Польша стала страной блата, неэффективности и цензуры. Коммунисты потеряли связь со страной, а репрессии против Куроня, Модзелевского и инакомыслия, которое они представляли, были признаком упадка Партии и страны.

Колаковского сразу же исключили из партии как «буржуазного либерала», хотя его коллеги из Варшавского университета отважно отстаивали его марксистскую репутацию, которая получила международное признание. Двадцать два выдающихся польских коммунистических писателя и интеллектуала затем написали в Центральный комитет письмо, защищая «товарища Колаковского» «как представителя» свободной и подлинной социалистической культуры и демократии». Они, в свою очередь, были исключены из партии. К весне 1967 года неуклюжее польское руководство, разгневанное критикой со стороны своих левых, преуспело в создании подлинной интеллектуальной оппозиции; и Варшавский университет стал центром студенческого протеста во имя свободы слова и, в частности, защиты их преследуемых преподавателей.

Вопрос о свободе слова в Варшавском университете получил новый поворот в январе 1968 года. С конца ноября 1967 года университетский театр давал постановку «Dziady»[285] по произведению Адама Мицкевича, польского национального поэта. Написанная в 1832 году, но опасно современная по своему изображению мятежников девятнадцатого века, борющихся против угнетения, пьеса привлекла живую и явно заинтересованную аудиторию. В конце января коммунистические власти объявили, что пьесу придется снять. После последнего выступления сотни студентов прошли маршем к памятнику Мицкевичу в польской столице, осуждая цензуру и требуя «свободного театра». Двое из студентов, Хенрик Шлайфер и Адам Михник, рассказали о том, что происходило, варшавскому корреспонденту «Le Monde», а его репортаж вышел на радио «Свободная Европа». Михника и его друга немедленно исключили из университета.

Это вызвало волну студенческих петиций польскому парламенту, сочувственные резолюции варшавского отделения польского Союза писателей и выступления Колаковского и других ведущих профессоров и писателей в защиту студентов. Один писатель публично выступил против коммунистической культурной политики как «диктатуры немых». 8 марта студенческий митинг в Варшавском университете против исключения Михника и Шлайфера жестоко разогнала полиция. Через три дня после этого студенческие демонстрации прошли по всей стране, а в Варшавском университете началась забастовка. Неосталинистские круги внутри партии начали зловеще говорить о потере партией контроля, некоторые из них даже предупреждали Москву об опасности «ревизионизма» в чехословацком стиле.

Режим Гомулки дал решительный отпор. Забастовка и дальнейшие демонстрации были подавлены очень жестко — настолько, что один член Политбюро и двое влиятельных министров в знак протеста подали в отставку. Еще тридцати четырех студентов и шестерых профессоров (в том числе и Колаковского) выгнали из Варшавского университета. Затем, после разгрома Пражской весны в соседней Чехословакии (см. ниже), власти арестовали организаторов протестов и петиций против советского вторжения и привлекли их к суду. В ходе длительной серии судебных процессов, проходивших с сентября 1968 по май 1969 года, студенты и другие интеллектуалы из Варшавы, Кракова и Лодзи были приговорены к срокам от шести месяцев до трех лет за «участие в подпольных организациях», «распространение антигосударственных публикаций» и другие преступления. Самые суровые приговоры были вынесены Адаму Михнику, Яну Литинскому и Барбаре Торинчук, которые принимали активное участие в первых студенческих протестах.

Непропорционально большое количество арестованных, исключенных и посаженых в тюрьмы студентов и профессоров в Польше в 1967-1969 годах были евреями, и это не было совпадением. С тех пор как Гомулка вернулся к власти в 1956 году, консервативное (неосталинистское) крыло польской партии искало повода отменить даже ту незначительную либерализацию, которую он ввел. Под руководством Мечислава Мочара, министра внутренних дел, эта внутрипартийная оппозиция объединилась на почве антисемитизма.