После войны. История Европы с 1945 года

Самым драматическим аспектом этих зарождающихся политических движений в Эстонии и Латвии было само их существование и их необычно революционные названия. Но именно в Литве, где русское присутствие было наименее заметным, советской власти был брошен открытый вызов. Демонстрация в Вильнюсе 9 июля 1988 года с требованием защиты окружающей среды, демократии и большей автономии для Литвы собрала 100 000 человек. Демонстранты выступали в поддержку «Саюдиса», недавно созданного «Литовского движения за перестройку», открыто критикующего Коммунистическую партию Литвы за ее «подчинение» Москве. На его транспарантах был призыв: «Красная Армия, возвращайся домой». К февралю 1989 года «Саюдис» был преобразован в общенациональную политическую партию. В следующем месяце на выборах на советский съезд народных депутатов она получила 36 из 42 литовских мандатов. Выборы во всех трех республиках стали очевидной победой для независимых кандидатов — и стимулировали все большее осознание того, что Балтийские государства двигаются похожим путем. Это получило символическое подтверждение 23 августа 1989 года, когда в пятидесятую годовщину подписания Пакта Молотова — Риббентропа 650-километровая живая цепь («Балтийский путь») соединила Вильнюс, Ригу и Таллинн. По оценкам, в нем приняли участие 1,8 миллиона человек — четверть всего населения региона. Поскольку эстонское и латвийское движения за независимость теперь повторяли действия своих литовских коллег и открыто провозглашали национальную независимость своей целью, конфронтация с Москвой стала казаться неизбежной.

И все же это происходило очень медленно. Весь 1989 год балтийские движения за независимость испытывали границы дозволенного. Когда недавно выступившие за независимость Верховные Советы сначала Литвы, а затем Латвии попытался принять закон, аналогичный принятому в ноябре 1988 года в Эстонии, разрешающий приватизацию местных государственных предприятий, Москва объявила их постановления недействительными (ранее с эстонской инициативой произошло то самое), но в остальном правительство воздерживалось от какого-либо вмешательства. Когда 8 октября 1989 года (на следующий день после публичного предупреждения Горбачева в Восточном Берлине о том, что «жизнь наказывает тех, кто медлит») Латвийский народный фронт объявил о своем намерении двигаться к полной независимости, советские власти были слишком заняты эскалацией кризиса в Германии, чтобы предпринимать какие-либо действия.

Но 18 декабря Коммунистическая партия Литвы раскололась: абсолютное большинство высказалось за немедленное провозглашение независимости. Теперь Горбачев уже не мог молчать. 11 января 1990 года он приехал в Вильнюс, чтобы высказаться против предложения выхода из СССР и призвать к «умеренности». Однако — уже не впервые — его собственный пример сработал против него. Ободренный победой «Саюдиса» на выборах, успехом Президента СССР в том, чтобы заставить Центральный комитет КПСС отказаться от конституционной гарантии «ведущей роли» партии[442], и проходившими тогда переговорами по Германии «4+2», Верховный Совет Литвы 11 марта проголосовал (124:0) за восстановление независимости Литвы, символически восстановив «Конституцию Литовского государства» 1938 года и аннулировав действие в Литовской Республике Конституции СССР.

То, что в ответ на Вильнюсскую декларацию советская верхушка не смогла решиться ни на что более грозное, чем экономический бойкот, многое говорит о неуверенности ее положения в 1990 году. Тогда даже правительство Российской Федерации устанавливало свой «суверенитет» и приоритет российских законов над «всесоюзными» декретами. Горбачев был бессилен остановить выход Литвы, однако все еще был способен предотвратить военное вмешательство, которого требовали многие из его коллег-радикалов. Бойкот прекратили в июне — в ответ на согласие Литвы «приостановить» полное выполнение декларации о независимости.

После напряженных шести месяцев, в течение которых практически каждая крупная советская республика заявляла о своем «суверенитете», если еще не о полной независимости, Горбачев уже не мог удерживать позиции. Его усилия обуздать балтийские инициативы существенно ослабили его имидж «реформатора», в то время как его неспособность подавить провозглашения автономии, суверенитета и независимости вызвала возмущение среди его коллег и — что более опасно — в армии и силах безопасности. 20 декабря 1990 года его министр иностранных дел Эдвард Шеварднадзе подал в отставку и публично предупредил о растущем риске государственного переворота.