После войны. История Европы с 1945 года

10 января 1991 года, когда все внимание США и их союзников было приковано к войне в Персидском заливе, которая разворачивалась в Ираке, Горбачев выдвинул литовцам ультиматум, требуя немедленного соблюдения ими Конституции СССР. На следующий день солдаты элитных подразделений КГБ и советского Министерства внутренних дел захватили в Вильнюсе правительственные здания и создали «Комитет национального спасения». Через двадцать четыре часа они взяли под контроль студии радиовещания и телевидения в городе, наставив дула своих автоматов на большие толпы демонстрантов: 14 мирных граждан было убито, 700 — ранены. Неделю спустя войска из тех же подразделений штурмовали Министерство внутренних дел Латвии в Риге, убив четырех человек.

Кровопролитие в балтийском регионе стало сигналом приближения финала Советского Союза. На протяжении недели более 150 тысяч человек собралось на митинг в Москве в знак протеста против стрельбы. Борис Ельцин, бывший первый секретарь московского городского комитета, а с мая 1990 года — председатель Верховного Совета РСФСР, приехал в Таллинн, где в обход советской власти подписал договор о взаимном признании «суверенитета» между Россией и республиками Балтии. В марте 1991 года референдумы в Латвии и Эстонии подтвердили, что избиратели абсолютным большинством поддерживают полную независимость. Начав вполсилы укрощать строптивые республики, Горбачев снова вернулся к предыдущей позиции и тщетно пытался выработать способ сосуществования с ними.

Но теперь на советского президента нападали с обеих сторон. То, что он не хотел раздавить Балтийские государства, отталкивало от него его союзников среди военных (два генерала, которые руководили военными операциями в Вильнюсе и Риге, позже были среди главных действующих лиц будущего переворота в Москве[443]). Его бывшие друзья и поклонники больше ему не доверяли. В марте 1991 года Ельцин публично раскритиковал «ложь и хитрость» Горбачева и призвал его уйти в отставку, проигнорировав официальные требования сидеть тихо или нарваться на импичмент. Тем временем другие республики действовали по примеру прибалтов.

До тех пор, пока всеобъемлющие структуры советской власти оставались в безопасности, коммунистические правители от Украины до Казахстана ограничивали свои «реформы» осторожной имитацией самого Горбачева. Но после провала в балтийском регионе интуиция стала подсказывать им, что сам Союз может быть обречен; в любом случае они убедились, что в определенных правящих кругах советский Президент становился мишенью.

В то время как новая политика в балтийских республиках была следствием искреннего и общего для многих ощущения национального возрождения, шаги навстречу «суверенитету» в большинстве других республик обычно были вызваны сочетанием в разных пропорциях, национальных чувств и желания самосохранения среди номенклатуры. Был также растущий элемент страха: ощущение, что если безопасность и власть рушатся наверху — или, что еще хуже, вскоре могут быть насильственно и в одностороннем порядке возвращены врагам Горбачева — тогда было бы разумно передать основные бразды правления в местные руки. В конце концов, советские управленцы начали осознавать, что если центр падет, им на растерзание достанется чрезвычайно много ценных государственных активов: партийная собственность, права на полезные ископаемые, фермы, заводы, налоговые поступления и тому подобное.

Важнейшей из потенциальных «суверенных» республик, которые теперь заявляли свои самобытные претензии, была Украина.[444] Как и у прибалтийских республик, у Украины была своя история независимости (хотя и неоднозначная), утвержденная в последний раз и быстро утраченная после Первой мировой войны. Ее также тесно ассоциировали с историей России: в глазах многих русских националистов Киевская Русь — княжество XIII века с центром в украинской столице, что простиралось от Карпат до Волги — была такой же неотъемлемой частью идентичности империи, как и сама Россия. Но более насущное и практическое значение имели ее материальные ресурсы.

Расположенная на пути из России к Черному (и Средиземному) морям и Центральной Европе, Украина была основой советской экономики. По территории она составляла лишь 2,7% площади СССР, но по количеству населения — 18%, и одновременно производила почти 17% валового национального продукта страны, уступая только самой России. В годы Советского Союза на Украину приходилось 60% запасов угля страны и большая ее доля титана (незаменимого для современной металлургии вещества); на ее необычайно богатые почвы приходилось более 40% советской сельскохозяйственной продукции в стоимостном выражении.