После войны. История Европы с 1945 года

Во время и после Великой Отечественной войны советская власть использовала русскую карту, апеллируя к национальной гордости и превознося «победу русского народа». Но русскому народу никогда не предоставляли «государственности» в том смысле, в каком казахи, украинцы или армяне официально считались «нациями» в советской терминологии. Не существовало даже отдельной российской Коммунистической партии. Быть русским значило быть советским. Эти два определения естественно дополняли друг друга: в постимперскую эпоху под «вывеской» Советского Союза скрывалась русская имперская держава, тогда как «Россия» предоставляла Советскому Союзу историческую и территориальную преемственность. Поэтому границы между «Россией» и «Советским Союзом» (намеренно) оставались размытыми.[448]

Ко времени Горбачева произошло заметное усиление акцента на «русскости» по тем же причинам, по которым восточногерманское государство начало публично гордиться Фридрихом Великим и превозносить истинно немецкие качества Германской Демократической Республики. На закате народных республик патриотизм вновь возник как полезная замена социализму. Именно по этой причине это была также самая простая и наименее опасная форма политической оппозиции. В России или ГДР, как и в Венгрии, интеллектуальные критики могли подвергаться преследованиям, но приглушенные проявления национализма не обязательно подавляли. Им даже не препятствовали, ведь их можно было направить на пользу власти. Возрождение «великорусского шовинизма» в советских публикациях и средствах массовой информации следует понимать в этом свете. Конечно, это также стало дополнительным поводом для беспокойства среди незащищенных национальных меньшинств.

Именно на таком фоне неожиданно появился Борис Ельцин. Хрестоматийный аппаратчик брежневской эпохи, секретарь ЦК, а ранее — инженер-строитель, Ельцин уверенно поднимался по карьерной лестнице партии, пока в 1987 году его не уволили со всех должностей и исключили из Политбюро за то, что он перешел границы дозволенной критики высшего руководства. На этом решающем этапе политическая интуиция Ельцина, который достаточно насмотрелся на то, как успешно партия и партийная бюрократия блокирует любые настоящие изменения, подсказала ему перепрофилироваться в подчеркнуто российского политика: после выборов в марте 1990 года он стал депутатом РСФСР, а затем — председателем Верховного Совета РСФСР, российского парламента.

Именно на этой влиятельной и публичной должности Борис Ельцин стал главным реформатором страны, демонстративно выйдя из Коммунистической партии в июле 1990 года и использовав свою политическую опору в, так сказать, российской Москве, чтобы взять верх над бывшими товарищами с той стороны баррикад в Москве советской. Его главной мишенью теперь стал сам Горбачев (несмотря на то, что сначала Ельцин был убежденным сторонником советского президента). Досадные неудачи советского лидера становились все более заметными, а его популярность стремительно падала, чего не мог обойти вниманием Ельцин.

Главной тактической ошибкой Горбачева во внутренних делах было поощрение создания национального законодательного органа, который имел общенациональную публичность, настоящую власть и значительную независимость. Ельцин и его российские сторонники гораздо быстрее, чем сам Горбачев, поняли, что этот новый, открыто избранный Совет станет естественным форумом для выражения всякого рода недовольства; и Ельцин стал особенно искусен в согласовании собственных интересов России с интересами других народов и республик. Горбачев осознавал угрозу, которую такие альянсы представляли для самого Союза. Но теперь для него было слишком поздно что-либо делать, кроме как неловко и неубедительно объединяться с советскими функционерами, ностальгирующими по старой партийной монополии — той самой, для уничтожения которой он приложил столько усилий.

Поэтому, пока Горбачев все еще «маневрировал» между желаемым и возможным, отстаивая необходимость «контролируемого федерализма» (типично горбачевский компромисс), Ельцин очень страстно и публично выступал в защиту балтийской борьбы за независимость. В апреле 1991 года Горбачев вынужденно согласился предоставить республикам право отделения по новой союзной конституцией; но этот шаг навстречу реальности только еще больше ослабил его, а его враги-консерваторы убедились: если они хотят восстановить порядок, Горбачева необходимо устранить. Тем временем Ельцина, который, как свидетельствовали опросы общественного мнения, по популярности давно обогнал Горбачева, 12 июня 1991 года избрали президентом Российской Советской Республики — он стал первым в истории демократически избранным лидером России[449].