После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Я не забуду темных зданий,
Больших, нагроможденных лет,
Ни темных встреч, ни расставаний
Я здесь не позабуду, нет.

Я говорю, что не покину,

Не променяю никогда
На эту тихую равнину
Мятущиеся города.

Но потаенным знаньем знаю,

Себе безмолвно говорю,
Что жадно я в себя вбираю
Густую, тихую зарю.

Пусть суета проходит мимо,

А дни по-новому полны
Почти до боли ощутимой,
С ума сводящей тишины.

И больше ничего не надо —

Ни встреч, ни жалоб, ни стихов, —
Когда в траве высокой сада
Мелькают зонтики цветов.

Когда в кустах белеют розы,

И так безмолвны вечера,
И запах теплого навоза
Летит с соседнего двора.

Когда стихает голос ветра,

И дышит пьяная земля,
Когда на много километров
Одни пшеничные поля.

1932, Бужеле (Из сборника «Окна на север», 1939)

Ветер

Е.А.Голенищевой-Кутузовой

I. «Навеки — вот эти обои…»

Навеки: вот эти обои,
Тарелки на круглом столе,
И небо — такое седое —
Над ширью несжатых полей.

За садом — мычанье коровы,

И в дымчатых тучах закат.
И крики мальчишек в столовой
Из мира иного звучат.

Растерянность в каждом ответе,

Удушливый дым папирос.
Да ветер, озлобленный ветер,
Как с цепи сорвавшийся пес.

II. «Все эти дни беспутный ветер…»

Все эти дни беспутный ветер
Шумел в саду, шумел в полях.
Взметались ветви, словно плети,
И зябла старая земля…

Сидели дома, толковали

Все об одном: да что, да как?…
И заволакивались дали
В сырой вечерний полумрак.

Должно быть, стал совсем несносен

И тихий сад, и тихий дом.
И дым от крепкой папиросы
Висел, как ладан, над столом.

За эти дни покрылись лица

Непоправимой белизной.
А в поле тихая пшеница
Казаться стала золотой.

И над жестоким расставаньем,

Над грудой равнодушных дел,
Над человеческим страданьем —
Холодный ветер свирепел.

1932 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«Мне приснился опять ряд больничных кроватей…»

Мне приснился опять ряд больничных кроватей
И на башне большие часы,
Безнадежная боль о последней утрате
И навеки оставленный сын.

Где-то жизнь волновалась, томила, шумела,

Только стала жестокой, чужой.
И сиделка в халате безжизненно белом
Приносила мне вечный покой.

Не боюсь я тупой, одинокой кончины

(Ведь и жизнь веселей не была).
Только мысль о беспомощно брошенном сыне…
Только… Ночь я, всю ночь не спала.

Все смотрела на пухлые детские губы,

Суеверно крестила кровать.
Нет, сейчас, в этой жизни, и стыдной, и грубой,
Не хочу, не могу умирать.

1933

О РОССИИ

Б.А.Подгорному