После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Я в жизни своей заплуталась.
Забыла дорогу домой.
Бродила. Смотрела. Устала.
И быть перестала собой.

Живу по привычке, без цели.

Живу, никуда не спеша.
Мелькают, как птицы, недели.
Дряхлеет и гибнет душа.

Однажды случайно, от скуки

(Я ей безнадежно больна),
Прочла я попавшийся в руки
Какой-то советский журнал.

И странные мысли такие

Взметнулись над сонной душой…
Россия! Чужая Россия!
Когда ж она стала чужой?

Россия! Печальное слово,

Потерянное навсегда
В скитаньях напрасно-суровых,
В пустых и ненужных годах.

Туда — никогда не поеду,

А жить без нее не могу.
И снова настойчивым бредом
Сверлит в разъяренном мозгу:

Зачем меня девочкой глупой

От страшной родимой земли,
От голода, тюрем и трупов
В двадцатом году увезли?

1933 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«В нами не услышанных созвучьях…»

В нами не услышанных созвучьях,
В нами не написанных стихах —
Небо в молнийных, гремящих тучах,
Небо в кудреватых облаках.

Там живут крылатые драконы,

Или ангелы, светлее дня,
В небе бесконечном и бездонном,
Полном вдохновенья и огня.

А в глухих незвучных наших строчках

Жалобно трепещут тополя,
Полевые, бледные цветочки,
Милая и грустная земля.

Не кляни ее, — погладь, потрогай.

Вот она, усталая, в пыли.
И змеится белая дорога,
Тонущая в дождевой дали.

Полюби ее! В своей невзгоде

Нам она так благостна-легка.
И дорога белая уводит,
Пропадая где-то в облаках.

1933 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«Мы мало прожили на свете…»

Мы мало прожили на свете,
Мы мало видели чудес.
Вот только — дымчатые эти
Обрывки городских небес.

И эти траурные зданья

В сухой классической пыли
Да смутные воспоминанья
Мы из России привезли.

В огромной жизни нам досталась

От всех трагедий мировых
Одна обидная усталость,
Невидимая для других.

И все покорнее и тише

Мы в мире таем, словно дым.
О непришедшем, о небывшем
Уже все реже говорим.

И даже в мыслях, как бывало,

Не рвемся о огненную даль.
Как будто прошлого не мало
И настоящего не жаль.

1933 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«Жужжит комар назойливо и звонко…»

Жужжит комар назойливо и звонко,
Ночь голубеет в прорези окна.
Спокойный облик спящего ребенка.
И тишина. Навеки — тишина.

Мне хочется, чтоб кто-то незнакомый

В такой же напряженной тишине,
В таком же старом деревянном доме
Сидел один и думал обо мне.

В его окне — сиянье летней ночи,

От сердца к сердцу — ласковая грусть.
И несколько чужих, прекрасных строчек
Я нараспев читаю наизусть.

1933, Эрувилль (Из сборника «После всего», 1949)

Собаки

О лай — о чем-то знающих собак!

Д. Кнут