Последнее дело Холмса

– И вы все помните? Такая ходячая энциклопедия детективов?

– Более или менее, – сказал я. – Но это еще не все. Иногда двадцатью правильно поставленными вопросами можно непреложно установить, что думает тот или иной человек.

– И вы можете это сделать?

– При должном навыке любой сможет.

– В жизни своей не слышала еще такой чуши. Я же говорю – это ребячество! Речь о смерти Эдит, а не о романах и рассказах.

– Неужели, пока не стих шторм и не появилась полиция, лучше сидеть сложа руки? – вмешался Фокса.

Я увидел, как она призадумалась, чуть приоткрыв рот, как будто уже готовое возражение замерло у нее на губах. Потом принялась рассматривать меня так внимательно, как меня еще никто никогда не рассматривал.

– Убедите меня, – вдруг произнесла она.

– Что, простите?

Она не сводила с меня ледяного пристального взгляда.

– Я уже говорила, что видела кое-какие ваши фильмы. И читала кое-что о приключениях Шерлока Холмса. Ведь речь об этом?

– Более или менее, – признал я.

Она развела руки, как бы приглашая меня всмотреться:

– Ну, начинайте дедукцию.

Я, сбитый с толку, заморгал.

– Ну же!

Я внимательно и сосредоточенно рассматривал ее, меж тем как Фокса тихо посмеивался, облизываясь, как медвежонок перед горшочком меда. Я вытащил свои «Пантер» и закурил сигарку.

– Вы не курите или курите лишь изредка. И красите волосы.

– Как вы узнали?

– По бровям.

– А что не так с бровями?

– Оттенок немного отличается. Обесцвечены.

– Ого… Вы разбираетесь и в красках для волос?

– Я работал в киноиндустрии и был дважды женат.

Она взглянула на меня невозмутимо. Бесстрастно.

– А как вы поняли, что не курю?

– Зубы слишком белые и ни на одном пальце нет желтых следов никотина.

– Тут вы ошиблись. Я курила какое-то время, правда это было давно.

– И много курили?

– Много. Да и сейчас иногда покуриваю.

– Ну, ведь моя наука не относится к разряду точных. – Я улыбнулся, сохраняя спокойствие. – Тем более примите в расчет, что я не настоящий сыщик, я актер, ну, или был таковым раньше.

Это ее слегка рассмешило.

– А еще что?

– По вашим манерам можно судить, что вы принадлежите к хорошему обществу и что это не первое ваше путешествие по Европе. И вы не из числа тех туристок, что сосредоточены на себе самих: вы смотрите вокруг и усваиваете то, что наблюдаете. – Я проследил взглядом волнистую струйку дыма, таявшую в воздухе. – И хотя ваше финансовое положение прочно, вы не выставляете напоказ свою обеспеченность. Вы одеты со вкусом и по моде, но не по последнему крику ее. Возьму на себя смелость утверждать, что ваш джемпер – от «Шанель», а ваши туфли – от «Феррагамо» или «Репетто».

– Пока почти все верно. Продолжайте.

– Какое-то время вы занимались музыкой, а может быть, и сейчас еще играете. Скорей всего, на рояле.

– Что же вас навело на такие мысли?

– Руки. Ваши руки. И раз уж мы упомянули их, я сказал бы, что, при внешнем спокойствии, вы иногда испытываете тревогу.

– Из чего это следует?

– Вы кусаете ногти.

На этот раз она взглянула на меня удивленно.

– Тем не менее вы наделены значительной силой воли и самообладанием.

– Откуда вы знаете?

– При упоминании ногтей вы не взглянули на свои руки. Еще одна примета – ваше образование.

Взгляд ее потемнел.

– Что не так с моим образованием?

– Оставим это, – сказал я с извиняющейся улыбкой.

– Нет, я настаиваю. Что не так?

– Вы не получили систематического образования и потом ликвидировали пробелы сами.

– С чего вы это взяли?

– Вы произносите слова совершенно правильно, но немного манерно, что ли… И я полагаю, что в течение долгого времени напряженно работали над этим, добиваясь полной безупречности. Из этого можно заключить, что по рождению вы принадлежали к низшим слоям общества, а поднялись на более высокие ступени лишь впоследствии. Быть может, ваш муж…

Я осекся, наткнувшись на ее раздраженный взгляд.

– Вы понятия об этом не имеете.

– Весьма возможно.

– И, кроме того, вы мне неприятны.

– Да я и не тщился быть вам приятным. – Я сделал ставший уже привычным вальяжно-пренебрежительный жест. – Говорил и повторю, что тут много от фарса. Но пока не утихнет ветер и не прибудут настоящие полицейские, нам ничего другого не остается.

Она задумалась на минуту.

– Что ж, полагаю, я сама напросилась.

– Ну что вы… – сказал я с чувством и взял ее за руку. – Простите меня за бестактность. Это была всего лишь игра, но я зашел слишком далеко.

Я попросил ее сесть на прежнее место и сам присел рядом, поймав восхищенный взгляд безмолвного Фокса. Узкие брючки подчеркивали ее красиво очерченные бедра и стройные икры. Туфли-балетки открывали ступню от пальцев до щиколотки, и я подумал, что в иных обстоятельствах не преминул бы погладить этот кусочек голого тела.

В этот миг она вскинула на меня глаза и выдержала мой взгляд, побуждая меня продолжить прерванный допрос. Я повиновался.

– Вы сказали, что познакомились с Эдит Мендер в Париже?