Последнее дело Холмса

– Несомненно. Убедившись, что рука доктора окоченела, преступник убрал книги, на которые она опиралась. Потом задвинул изнутри щеколду на балконной двери, прихватил нож, который, наверно, оставил в ране – не думаю, чтобы до этого он таскал нож с собой, – вышел из номера в коридор и запер дверь на ключ.

– Невероятно.

– Оказавшись в коридоре, он подсунул под дверь номера Фокса ключ, а под мою – записку, написанную, чтобы не опознали почерк, корявыми заглавными буквами. Несомненно, это был вызов.

– Какое безумие! Но ведь его могли заметить?

– Думаю, в этом-то и была соль. Рисковать, пройти по самой грани.

– А ключ?

– Фокса, узнав, от какого он номера, сумел избавиться от него с похвальной ловкостью.

– Но вы об этом догадались?

– Да.

– А это не превратило Ватсона в подозреваемого?

– Превратило. На какое-то время.

Заложив руки за спину, я рассматривал книги на полках. Вкусы хозяйки были разнообразны, авторы и названия представляли собой удивительно пеструю смесь: Филлипс Оппенгейм, Моэм, Скотт Фицджеральд, Патрисия Хайсмит, Цвейг, Манн, Джозеф Конрад… И с ними соседствовали книги по математике и бухгалтерскому учету, музыке и шахматам, а рядом с Агатой Кристи стояли пожелтевшие и потертые тома сочинений Конан Дойла.

– Ну а что Ганс Клеммер? – раздался у меня спиной ее голос.

Я медленно обернулся. Веспер стояла на прежнем месте и наблюдала за мной.

– Это странный случай, бросающий вызов теории вероятности. Случай один на тысячу, однако же вот – через шестнадцать лет дороги преступника и жертвы сошлись.

– И кто же тут преступник?

– Клеммер.

– А жертва?

Я помедлил с ответом:

– Признаюсь, что поначалу меня сбила со следа некая любовная история.

– И что же это была за история?

Голос ее звучал чуть растерянно. Я продолжал, словно не замечая:

– Для объяснения событий нельзя выдвигать гипотезы более необычайные, нежели сами события. В соответствии с этим увязывать роман с хладнокровным убийцей, действовавшим в отеле на острове Утакос, так же абсурдно, как Ромео и Джульетту – с теоремами Евклида. Однако же наконец возник фактор, соединивший одно с другим.

Я вытащил из кармана маленький блокнотик и сверился с датами и фактами.

– В ночь на тринадцатое февраля тысяча девятьсот сорок пятого года во время налета союзной авиации на Дрезден британский бомбардировщик «ланкастер» был подбит зенитным огнем, экипаж выбросился на парашютах. Живыми приземлились трое из семи – второй пилот, штурман и хвостовой стрелок. Их взяли в плен и отправили в ближайший лагерь под названием Горбитц. Через неделю летчики и еще шестеро пленных попытались бежать, но были схвачены… Под бомбами погибли тысячи людей, немцы были в ярости и беглецов расстреляли. Приказ был подписан заместителем коменданта лагеря штурмбаннфюрером СС Гансом Людвигом Клеммером.

– О господи.

– После войны он был арестован и отдан под суд вместе с другими сотрудниками лагеря. Однако он сумел оправдаться, заявив, что приказ был отдан комендантом лагеря, полковником по фамилии Айхенберг, а он, Клеммер, лишь оформлял документы. Еще один офицер и лагерный надзиратель подтвердили его показания. В результате коменданта повесили, а его подчиненный был признан невиновным и после краткого пребывания в тюрьме вышел на свободу.

Я закрыл блокнот и спрятал в карман. Веспер смотрела на меня ошеломленно:

– Как вам удалось это выяснить?

– Было нетрудно. Убийца, верный себе и своей отваге, положил в карман Клеммеру вырезку из газеты. Тоже своего рода художественный штрих.

– Я спрашиваю про остальных.

– Во время войны я, когда снимался в «Героической эскадрилье», познакомился с майором Томом Оупеншо – он был у нас кем-то вроде консультанта. Сейчас он полковник, работает в архиве британских ВВС, и мы время от времени обмениваемся открытками… Я обратился к нему за сведениями о Горбитце, и он мне предоставил интересную информацию.

– Вы меня просто огорошили.

– Фамилия хвостового стрелка на британском бомбардировщике, сбитом над Дрезденом, была Мендер. И его расстреляли вместе с остальными.

Замечательная женщина, сказал я себе. В буквальном смысле глазом не моргнула.

– Мендер? – переспросила она. – Как у…

– Да. Как у Эдит. Которая была его женой.

Я сделал несколько шагов к галерее, вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Веспер.

– Это копия брачного свидетельства сержанта Королевских ВВС Джона Т. Мендера и Эдит Хауэлл. Венчание прошло в церкви Святой Марии, ближайшей к аэродрому в Скемптоне, тридцатого января тысяча девятьсот сорок пятого года, всего за две недели до налета на Дрезден… Как рассказал мне полковник Оупеншо, Эдит в ту пору служила в Женском вспомогательном батальоне, расквартированном опять же в Скемптоне. Там они, без сомнения, и познакомились. Потом – по крайней мере, пока не овдовела и не начала работать в Кромере, графство Норфолк, – Эдит получала за мужа маленькую пенсию.

Лицо Веспер было неподвижно, как маска.

– Клеммер на Утакосе, – только и сказала она. – Не может быть, чтобы это была случайность.