Последнее «долго и счастливо»

– Ты в самом деле веришь, что у тебя с ней есть хоть какие-то шансы? Потому и бросился ее догонять, да? Потому и торчишь здесь до сих пор, уроки прогуливаешь?

Хорт нервно заморгал, чувствуя себя так неловко, словно остался без штанов. Потом переборол смущение и с надменной ухмылкой предупредил:

– Если через три секунды не уберешься отсюда, я тебя…

– Хорт, милый, – раздался негромкий голос Софи. – Можешь пропустить Агату. Только скажи ей, пусть принесет мне новую одежду и немного лака для ногтей.

Агата гордо прошествовала мимо Хорта, не удержавшись от того, чтобы мимоходом не заехать ему локтем под ребра, и, откинув портьеру, увидела Софи, привалившуюся спиной к стене в разодранном в клочья черном платье – бледную, со спутанными волосами и причудливо размазанным по всему лицу макияжем. Дикий был у Софи вид, что и говорить.

– Жаль, что место невесты Франкенштейна уже занято, – заметила Агата, посмотрев на нее.

– Агги, лапочка! Ты представить себе не можешь, что здесь было! – воскликнула Софи, бросаясь Агате на шею. – Но я никогда не говорила, что вообще не стану этого делать! Всего лишь сказала, что мне нужно немного времени, чтобы подумать. И тогда они набросились на меня, ну прямо как волки! Я вся дрожала от восторга, когда меня привели сюда, мечтала, что увижу сейчас своих любимых с детства героев – а что получилось на самом деле? Динь-Динь набросилась на меня, ругала, визжала как резаная. Гретель и Гензель едва не задавили меня своими инвалидными креслами и что-то вопили на своем чудовищном диалекте – то ли тирольском, то ли баварском, не пойми каком. Старый придурок Питер Пэн тыкал меня своей клюшкой и орал про какую-то гражданскую совесть и ответственность. Даже Мерлин – Мерлин! – который во всех сказках такой мудрый, справедливый и добрый, все совал мне в руки Экскалибур, а все остальные старые перцы суетились возле меня как утки у кормушки, пытаясь сорвать кольцо у меня с пальца. Но это были еще цветочки! А потом появилась ягодка – Золушка. Эта пушинка-балеринка загнала меня в угол и пригрозила, что сядет мне на лицо и будет сидеть, пока я не соглашусь уничтожить кольцо. Или пока не задохнусь. Помнишь, ты всегда удивлялась, почему мне старики не нравятся? Оказывается, очень даже правильно я их всегда сторонилась! И теперь, после всего этого цирка, кольцо будет оставаться у меня на пальце, пока рак на горе не свистнет. Или пока эти маразматики хорошим манерам не обучатся, но до той поры никому из нас все равно не дожить!

Агата, в общем-то, давно привыкла к безразмерным монологам Софи, но и она не выдержала и закатила глаза.

– Софи, – сказала Агата, стараясь держать себя в руках, – на кону стоят их жизни. Все жизни, до одной. Директор школы переписывает знаменитые волшебные сказки, и теперь в них всегда побеждает Зло. И каждая такая переписанная сказка приближает Директора и армию его злодеев к Гавальдону. Именно там они собираются окончательно и навсегда уничтожить Добро.

– Гавальдон? Зачем Директору понадобился какой-то Гавальдон? – пожав плечами, удивилась Софи, а затем ни с того ни с сего спросила, кивнув на стоящую на полу тарелку с беконом: – Как ты думаешь, я могу поменять это на нормальный омлет?

– Софи! – Агата тряхнула подругу за плечи. – Тот парень, что покорил твое сердце, едва не разрубил Тедроса пополам. Он сначала сам вернулся с того света, а потом собрал у себя в школе две сотни восставших из могил злодеев, которые готовы сражаться на его стороне. А что ему нужно в Гальвадоне – это дело десятое, и лучше тебе этого пока не знать.

Софи тяжело сглотнула.

– А теперь слушай сюда, лапочка, – жестко продолжила Агата. – Сейчас я принесу Экскалибур, и ты уничтожишь свое кольцо, как обещала. Уничтожишь его прямо здесь и сейчас, при мне. Усекла?

Агата взялась за край портьеры, собираясь уходить.

– Я не могу.

Агата выпустила портьеру.

– Я не могу этого сделать, Агги, – негромко повторила Софи. Куда только делся ее легкомысленный тон, куда испарились дружелюбные нотки! Теперь в голосе Софи чувствовалась сталь.

Агата медленно повернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с Софи.

Лицо Софи превратилось в странную напряженную маску – казалось, что она долго готовилась к предстоящему – наверняка нелегкому! – разговору, но сейчас никак не могла на него решится.

– Думаю, проблема не в хороших манерах стариков, точнее – в их отсутствии? – спросила Агата.

На лбу Софи блеснули капельки пота.

– Я вижу сны, Агги. И во снах появляется… один человек. Мужчина с дьявольским лицом, которого я никогда раньше не видела. Если я уничтожу кольцо, он убьет меня, я знаю.

– Сны? Так это сны тебя останавливают? Ерунда какая! – облегченно выдохнула Агата. Она боялась, что за отказом Софи уничтожить кольцо прячется что-то другое, намного хуже.

– Нет, не ерунда. Тот человек из сна… Он знает меня. Я поняла это по его глазам, – неуверенно возразила Софи. – Он дает мне понять, что я не могу уничтожить кольцо. Сейчас, во всяком случае.

– Но это же всего лишь сон, Софи! Сны лгут.