Последняя книжная лавка в Лондоне

Явно печальное это было зрелище. Грейс повернулась лицом к миссис Несбитт, искренне сочувствуя ей: «Мне ужасно жаль».

– Еще бы, – прошипела пожилая женщина.

Грейс следовало бы привыкнуть к язвительным упрекам миссис Несбитт, но эти колкости всегда задевали за живое.

– Прошу прощения?

– Вы были там прошлой ночью. – Миссис Несбитт начала раздраженно снимать перчатки, методично стаскивая их с каждого пальца. – Вы могли бы сделать больше. Если бы не запасы товара, которые я храню здесь, в доме, у меня ничего не осталось бы. Совершенно ничего. – Она сдернула перчатки с рук и шлепнула ими о голую ладонь. – Нет никакого оправдания тому, что столько торговых предприятий сгорело подобным образом. Ни одного.

Слова в защиту своих действий и действий многочисленных добровольцев, которые боролись с огнем прошлой ночью, готовы были сорваться с языка Грейс. Немцы сбросили на город бессчетное количество зажигательных бомб. Водопровод был поврежден, и в это же самое время на Темзе был самый большой отлив в году. Но Грейс не обязана была оправдываться перед этой женщиной, ведь, наряду со всеми остальными, она отдала борьбе с пожарами все свои силы.

Из-за охватившего ее гнева, она перестала ощущать холодный воздух улицы.

В утреннем сообщении по радио говорилось, что более дюжины пожарных погибли и более двухсот получили ранения. Храбрые люди, чьи семьи никогда больше не встретят их дома, не скажут им снова, что любят их.

– Как вам повезло, что несколько человек погибли, сражаясь с пожарами прошлой ночью, – произнесла Грейс ледяным тоном. – Теперь для вас открылись вакансии, которые вы сможете заполнить, поскольку остальные из нас явно ни на что не годны.

Щеки миссис Несбитт покраснели.

– Вы наглая…

Но Грейс уже бежала вниз по лестнице, больше не утруждая себя выслушиванием этих нелепых оскорблений. Ведь было слишком заманчиво подойти к этой женщине и ударить ее по костлявому лицу.

Белые клубы пара вырывались изо рта Грейс, она шла так быстро, что мышцы ног горели. Внезапно перед ней появились «Книги на Примроуз-Хилл», в своей спешке она даже не заметила, как дошла до магазина.

Девушка толкнула дверь сильнее, чем собиралась.

Мистер Эванс резко поднял голову.

– Мисс Беннетт?

– Эта женщина, – заявила Грейс со всей яростью, которую до этого сдерживала. – Эта ужасная женщина.

– В данный момент в магазине никого нет. – Он обошел прилавок, скрестил руки на груди над когда-то выпиравшим животом. – Расскажите мне, что случилось.

Грейс передала ему слова миссис Несбитт и рассказала о том, что произошло прошлой ночью. Она замялась, когда поведала о кончине мистера Притчарда.

Мистер Эванс шумно выдохнул через нос, его взгляд был отстраненным.

– Он никогда не видел смысла в том, чтобы укрываться в бомбоубежище. Жаль, что очень многие разделяют это мнение. – Мистер Эванс медленно покачал головой. – Бедняга. Спасибо тебе за заботу о Полосатике.

– Я думаю, миссис Уэзерфорд рада его присутствию.

Мистер Эванс изобразил подобие улыбки.

– Я считаю, что это пойдет ей на пользу. А что касается миссис Несбитт…

Простое упоминание имени этой женщины заставило Грейс снова закипеть от ярости.

– Я полагаю, – медленно продолжил мистер Эванс, – миссис Несбитт настолько травмирована тем, что случилось с ее магазином, что срывается на первом попавшемся ей человеке. – Он склонил голову в извиняющем жесте. – И так случилось, что это были вы.

– Необязательно было быть такой жестокой, – бросила Грейс. Она понимала, что повела себя грубо, но эта женщина действительно была противной. Мистер Эванс поправил свои очки с толстыми стеклами.

– Насколько я помню, вы недавно читали «Рождественскую песнь».

Грейс кивнула.

– Вы ведь видели, каким человеком сделало Эбенезера его несчастливое детство. Представьте, что бы он почувствовал, если бы его бизнес сгорел дотла.

Конечно, это сравнение миссис Несбитт с Эбенезером Скруджем было весьма подходящим. Хотя до этого момента Грейс даже не думала о том, чтобы провести между ними какую-то параллель. Но ведь под маской гнева действительно можно было спрятать боль – такую эмоцию, которая способна ранить уж слишком сильно.

Даже мистер Эванс за ширмой грубости скрывал воспоминания о дочери, когда Грейс только начала работать в книжном магазине.

Кто знал, что миссис Несбитт пережила в своей жизни, что сделало ее такой суровой и ожесточенной? Грейс раньше никогда не задумывалась об этом.

– Спасибо, – сказала она. – Мне и в голову не приходило посмотреть на это с такой стороны.

Мистер Эванс нежно погладил ее по щеке, как сделал бы отец.

– У вас добрая душа, Грейс Беннет.

– А вы – отличный учитель.

Она думала об этом разговоре весь день, пока работала. Он заставил ее пересмотреть свое отношение даже к собственному дяде. Уродство в человеке появлялось не с рождения, оно формировалось в результате жизненных обстоятельств. Возможно, он пережил какое-то тяжелое испытание, которое сделало его таким жестоким.