Последняя колония

– Я сейчас вам кое-что расскажу, – сказал он. – Вы, возможно, увидите здесь некоторую иронию судьбы. Когда меня назначили начальником этой колонии, я предупредил атаФью, что вы нападете на нее. Вы и весь конклав, который вы возглавляете. Он ответил на это, что конклав никогда не удастся сформировать, что вы показали себя дураком, потому что взялись за это дело, а я – потому что слушал вас. Что расы космоса никогда не согласятся войти в какой-нибудь союз – ведь это значит, что им придется кому-то подчиняться. И что враги прилагают столько сил, что просто не могут потерпеть неудачу. И еще он сказал, что человечество все же остановит вас, даже если никто другой еще не сделал этого. Он чрезвычайно высоко ценит их умение сталкивать расы лбами, оставаясь при этом в стороне.

– Он был недалек от истины, – ответил Гау. – Но люди перестарались. Такое случается с ними постоянно. Лига, которую они сколачивали, чтобы противостоять конклаву, развалилась. Большинство тех рас, которые поддерживали людей, теперь гораздо больше страшатся своих бывших союзников, чем нас. К тому времени, когда конклав доберется до людей, они останутся практически без поддержки.

– Вы могли бы вначале взяться за людей, – сказал оренТхен.

– Всему свое время.

– Позвольте мне сформулировать мое высказывание по-иному. Вам не стоило прилетать к нам первым.

– Здесь находитесь вы, – сказал Гау. – А вы не чужды делу конклава. Вы давно знаете меня. Начни мы с какого-нибудь другого места, и никаких вопросов не было бы – уничтожение и гибель. Здесь же у нас с вами есть шанс на иной исход. Исход, который отзовется далеко за пределами этой колонии и этого мгновения.

– Слишком уж много надежд вы возложили на меня, – ответил оренТхен. – И на моих сограждан.

– Так оно и есть. Простите меня, старый друг. Я не мог найти никакого иного пути. Я усмотрел здесь шанс показать всему свету, что конклав хочет мира, и должен был попытаться воспользоваться им. Да, я прошу у вас многого. Но ведь я именно прошу вас, Чан. Помогите мне. Помогите мне спасти ваших колонистов, не уничтожать их. Помогите мне установить мир в нашей части космоса. Я умоляю вас об этом.

– Вы меня умоляете? – ОренТхен резко повысил голос и шагнул к Гау: – Четыреста двенадцать линейных кораблей по вашему приказу нацелили оружие на мою колонию, и после этого вы умоляете меня помочь вам установить мир? Тьфу! Ваши слова не значат ровным счетом ничего, старый друг. Вы явились сюда и спекулируете на нашей былой дружбе, а взамен просите мою колонию, мою верность, то, что я собой являю как личность. Все, что у меня есть. Умоляете, направив на меня ружье. Хотите, чтобы я стал помогать вам создавать видимость мира. Да-да, видимость, поскольку то, что вы здесь делаете, – не что иное, как самое простое, грубое и наглое завоевание. Вы кладете на чашу весов жизни моих колонистов и предлагаете мне выбрать между их поголовным уничтожением или превращением их всех в предателей. А после этого заявляете, что, дескать, сочувствуете мне. Знаете, генерал, можете идти к черту.

ОренТхен повернулся и отступил от Гау на несколько шагов.

– Значит, таково ваше решение? – сказал немного погодя Гау.

– Нет, – ответил оренТхен, не поворачиваясь к генералу. – Это не тот вопрос, который я мог бы решить самостоятельно. Мне нужно время, чтобы поговорить с моими людьми и поставить их в известность о том выборе, который их вынуждают сделать.

– Сколько времени вам нужно?

– Ночи здесь длинные. Дайте мне время до утра.

– Хорошо, – согласился Гау.

ОренТхен кивнул и пошел прочь.

– Чан, – проговорил Гау, шагнув вслед за вхайдианином.

ОренТхен остановился и поднял массивную лапу, призывая генерала замолчать. Затем он повернулся и протянул обе лапы Гау, который взял их в свои.

– Знаете, я не забыл первого знакомства с вами, – сказал оренТхен. – Я ведь был при старом атаФью, когда он получил приглашение на встречу с вами и представителями многих других рас на том распроклятом холодном булыжнике в космосе, который вы так величественно провозгласили нейтральной землей. Я помню, как вы стояли на возвышении и приветствовали прибывающих на всех языках, с какими только мог справиться ваш голосовой аппарат, а потом впервые поделились с нами вашей идеей о конклаве. И я хорошо помню, как повернулся к атаФью и сказал ему, что вы, несомненно, спятили. Настолько, что вас следовало бы упрятать в сумасшедший дом.

Гау рассмеялся:

– А немного позже вы встретились с нами, как и со всеми представителями рас, прибывших на этот планетоид, – продолжал оренТхен. – И помню, как вы старались доказать нам, что конклав – это такая вещь, что участие в ней принесет нам великое счастье. Вы тогда убедили меня.

– Потому что я не окончательно спятил, – вставил Гау.