Последняя любовь Хемингуэя

–Адриана Иванчич, графиня из Венеции, и ее подруга Моника Бомон, из Парижа. – Коротко представил девушек Хемингуэй, не желая вдаваться в подробности. Но Скрибнер этого не требовал. – Ждем тебя и не начинаем завтракать.

–Я опоздал? – Скрибнер удивленно посмотрел на свои часы, и все засмеялись.

–Нет, Скриб. Это мы пришли раньше. Давай выпьем за встречу. Итальянские вина прекрасные, но французские лучше. Как ты считаешь, Чарли?

–Согласен. Но мне больше нравится виски и водка. Да еще, пиратский ром на твоей Кубе. «Капитан Морган», рыцарь пиратов – ром ромов. – Засмеялся Скрибнер, и у него это получалось, как «ха-ха-ха». Он сразу же вызывал у всех симпатию. Адриана не была исключением. Скрибнер внес непринужденность в общий разговор.

Когда выпили и закусили, то сразу же перешли к делам. Хемингуэю не терпелось узнать мнение Скрибнера о рисунках Адрианы.

–Скриб! Ну, а как у тебя обстоят дела с обложкой?

–В целом, рисунки, которые ты мне дал, подходят для обложки. Ты обещал мне знакомство с художником. Я бы с ним поговорил.

Хемингуэй улыбнулся:

–Так говори. Вот, художник перед тобой. – И показал в сторону Адрианы.

–Ха-ха-ха! – Снова загоготал Скрибнер. – Кто? Венецианская графиня или парижская герцогиня?

Скрибнер, видимо, не рассмотрел на кого показывал рукой Хемингуэй, раз так весело переспрашивал.

–Кажется, Моника не герцогиня. Это ты, Чарли, загнул. А графиня, действительно, художник.

–Ха-ха! – Нервно засмеялась Адриана, непроизвольно подражая Скрибнеру – уж очень колоритная фигура, чтобы ему не подражать.

–Хем! Передо мной художник твоей книги. Я правильно все понял?

–Ха! – Рассмеялся Хемингуэй. – Теряешь нюх, Чарли. Тем не менее, вот она, собственной персоной.

Скрибнер перестал хохотать и стал серьезным, но все равно улыбка пробегала по его губам.

–Никогда бы не поверил. Мне уже шестьдесят и скажу без преувеличения, я шестьдесят лет занимаюсь издательским делом. С отцом начал с грудного возраста. И, вроде бы, должен разбираться в работе художника. Рисунок для обложки сильный, Но женщины обычно не применяют такие цвета. Хем! Честно признаюсь, я ошибся.

Хемингуэй весело засмеялся и громко, чтобы все слышали, сказал через стол Адриане:

–Ну вот, мы теперь с тобой, девочка, коллеги. Я автор книги, ты художник. Ты победила и, причем сама, без моей или еще чьей-либо помощи. Скриб! Теперь тебе нельзя отказываться от моего художника? Или все равно передумаешь?

У Адрианы радостно забилось сердце, – Хемингуэй считает ее компаньоном по своей книге. А так бы хотелось ей быть кем-то более близким. И она поняла, что любит сейчас своего Папу, как никогда. Теперь ее, никому неизвестная фамилия, будет в книге Хемингуэя, рядом с его всемирно известной фамилией.

–Конечно! После такого позора, который я сейчас испытал, мне ничего не остается делать, как отметить твой художественный вкус, Хем, и выпить за художника.

Выпили еще вина, и Скрибнер заторопился с уходом.

–У меня встреча с французскими издателями. Хочу в Америке выпустить книги современных французских авторов. У них хорошие традиции. Появились новые интересные имена. Надо, чтобы их знали и у нас.

–Занимайся делом. Но не забывай обо мне. Приезжай на Кубу. Я тебя таким ромовым коктейлем угощу!.. Сам сделаю.

–А что за рецепт? – Серьезно спросил Скрибнер.

–Мой. Аля-Хемингуэй. Не слышал? Так вот смешивается в равных частях «Капитан Морган», «Негрита», желательно с Мартиники, и белый «Гавана-Клуб». И капельку какого-нибудь ликера – кюрассо, туаки, нассау-рояля… А можно все вместе. Будет вкуснее.

–Со льдом. – Заинтересованно спросил Скрибнер, знающий в толк в хороших коктейлях.

–Конечно! Аромат – с ума сойдешь и кружкой закусишь!

–Еду к тебе на Кубу. Готовь ром аля-Хем. А сейчас до свидания.

Он попрощался с женщинами и пошел из ресторана. Хемингуэй поднялся и пошел следом. В холле он сказал Скрибнеру:

–Чарли! Я вот о чем хочу тебя попросить. Я на Кубе сяду за переделку романа. Буду тебе высылать его кусками. Можно? Сам знаешь почему.

Скрибнер читал не совсем доброжелательные отзывы на роман Хемингуэя. Но об этом он не мог напоминать своему старому другу, будоражить лишний раз душу художника. Скрибнер знал, как поддержать битого критиками автора, и ответил Хемингуэю.

–У тебя получился хороший роман. Просто многие не могут воспринять тебя обновленного за прошедшие десять лет. Скоро они убедятся в своей неправоте.

–Спасибо, Чарли. – Ответил, тронутый его поддержкой, Хемингуэй. – Я им еще покажу, что не выдохся!

–Правильно, Хем. Пока есть злость на критиканов, немедленно берись за новую книгу. Ты им показал себя новым в последнем романе, закрепи о себе это мнение. А «За рекой, в тени деревьев» давай кусками, только долго не затягивай. А пиратский ромовый коктейль с тебя!

–Только приезжай на Кубу. Все будет.

Они крепко пожали друг другу руки и расстались. Они еще встретятся, и Чарльз Скрибнер попробует пиратскую смесь Хемингуэя. Она ему очень понравится. Но спустя год он умрет от разрыва сердца – издатель, давший зеленый свет произведениям молодого Хемингуэя – нежный и строгий друг великого писателя.