Последняя мистификация Пушкина

На­мек на жан­дар­мов был ча­стью оп­рав­да­тель­ной ар­гу­мен­та­ции по­эта – дес­кать, не сле­ду­ет при­вле­кать вни­ма­ние пра­ви­тель­ст­ва. Ни Ви­ель­гор­ский, ни Жу­ков­ский не по­ве­ри­ли Пуш­ки­ну – «не же­лая быть зри­те­лем, или ак­те­ром в тра­ге­дии» - но по­ви­ну­ясь дру­же­ско­му дол­гу, обя­за­лись хра­нить тай­ну.

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя к Жу­ков­ско­му, уже ото­слав­ше­му пись­мо Пуш­ки­ну, прие­хал Дан­тес уз­нать о ре­зуль­та­тах пе­ре­го­во­ров. Ему бы­ло со­об­ще­но, что сви­да­ние не со­сто­ит­ся. Друг по­эта от­ка­зал­ся от по­сред­ни­че­ст­ва и, как веж­ли­вый че­ло­век, на­пи­сал об этом пись­мо по­слан­ни­ку.

Оче­вид­но, та­кой по­во­рот со­бы­тий не уст­раи­вал Гек­кер­нов, и они по­втор­но, уже не на­стаи­вая на встре­че с по­этом, об­ра­ти­лись к Жу­ков­ско­му с прось­бой лю­бым спо­со­бом ос­та­но­вить Пуш­ки­на. Что на­пи­сал Гек­керн Жу­ков­ско­му, о чем по­том го­во­ри­ли Пуш­кин и Жу­ков­ский - не­из­вест­но? В пер­вом слу­чае, возмож­но, бы­ли вы­ра­же­ния лю­без­но­сти и со­жа­ле­ния, что си­туа­ция за­шла в ту­пик, во вто­ром – до­го­во­рен­ность не пред­при­ни­мать ни­ка­ких ша­гов до объ­яв­ле­ния по­молв­ки Дан­те­са.

Все эти со­бы­тия опи­са­ны в по­след­ней да­ти­ро­ван­ной за­пи­си кон­спек­тов Жу­ков­ско­го:

10 [но­яб­ря]. Мо­ло­дой Гек­керн у ме­ня. Я от­ка­зы­ва­юсь от сви­да­ния. Мое пись­мо к Гек­кер­ну. Его от­вет. Мое сви­да­ние с Пуш­ки­ным[102].

Важ­но от­ме­тить осо­бен­ность этих за­пи­сок. Они со­став­ля­лись Жу­ков­ским спус­тя не­ко­то­рое вре­мя - вероятно, 16 ноября [103] - при на­пи­са­нии об­стоя­тель­ной, но ма­ло­из­ве­ст­ной ал­ле­го­рии – сво­его ро­да от­че­та, от­ра­жаю­ще­го суть ду­эль­ной ис­то­рии и по­ве­де­ния ее уча­ст­ни­ков. Но уже то­гда у Жу­ков­ско­го бы­ли про­бле­мы с да­ти­ров­кой. До­ве­дя за­пись до слов: «Сви­да­ние с Гек­кер», он твер­до вы­вел в на­ча­ле сле­дую­щей стро­ки: «9 но­яб­ря». За­тем, за­ме­тив про­пуск дня, бы­ст­ро ис­пра­вил «9» на «8», но и это не удов­ле­тво­ри­ло его, и он во­все вы­черк­нул «8 но­яб­ря», а циф­ру «8» впи­сал ни­же. По­хо­же, в па­мя­ти Жу­ков­ско­го со­бы­тия сдви­ну­лись на день назад. Это об­стоя­тель­ст­во и ряд дру­гих кос­вен­ных при­зна­ков по­зво­ля­ют пред­по­ло­жить, что за­пи­си от 9-го и 10-го от­но­си­лись со­от­вет­ст­вен­но к 10-му и 11-му но­яб­ря.

Не­до­уме­вая и те­ря­ясь в до­гад­ках, Жу­ков­ский ос­мыс­ли­вал по­ступки по­эта, ста­ра­ясь уло­вить их за­ко­но­мер­ность. По­это­му да­ти­ро­ван­ная часть его за­пи­сей но­сит ха­рак­тер ча­ст­но­го рас­сле­до­ва­ния, взве­шен­ной оцен­ки со­бы­тий, еще не пред­по­ла­гаю­щих пе­чаль­ный исход. В них вы­ра­же­ны стрем­ле­ние к ис­ти­не и об­щий взгляд на про­ис­хо­дя­щее. Но на 11(10)-м но­яб­ря они за­кан­чи­ва­ют­ся, и да­лее сле­ду­ют за­пи­си, со­став­лен­ные Жу­ков­ским уже по­сле ги­бе­ли по­эта, без ука­за­ния дат, а по­то­му имею­щие со­всем иную на­прав­лен­ность и уро­вень дос­то­вер­но­сти. Пи­са­лись они, ве­ро­ят­но, при со­став­ле­нии пись­ма к от­цу по­эта. Их це­лью бы­ло оп­рав­да­ние Пуш­ки­на, при­по­ми­на­ние со­бы­тий трех­ме­сяч­ной дав­но­сти, ил­лю­ст­ри­рую­щих уже го­то­вую мысль – ги­бель по­эта. Однако, из­ме­нив ха­рак­тер, кон­спект все же со­хра­нил цен­ные све­де­ния, по­зво­ляю­щие ори­ен­ти­ро­вать­ся в слож­ных об­стоя­тель­ст­вах ду­эль­ной ис­то­рии.

Из но­вых за­пи­сей Жу­ков­ско­го сле­ду­ет, что по­сле его от­ка­за от по­сред­ни­че­ст­ва, ско­рее все­го, ут­ром, 12 но­яб­ря, Е.И.За­гряж­ская при­сла­ла за ним по­сыль­но­го. От нее он уз­нал об «от­кро­ве­ни­ях» Пуш­ки­на, ко­то­ры­ми тот де­лил­ся накану­не с Алек­сан­д­ри­ной. (То­же ведь за­га­доч­ный обо­рот: ка­ким об­ра­зом те­туш­ка про­ве­да­ла о раз­го­во­ре? Го­во­рят, Алек­сан­д­ри­на все­ми по­мыс­ла­ми, чуть ли не един­ст­вен­ная, бы­ла на сто­ро­не по­эта. И вот не­за­да­ча - до­нес­ла на не­го!)

«От­кро­ве­ния» по­эта бы­ли про­сты по со­дер­жа­нию и, ве­ро­ят­но, из­вест­ны Жу­ков­ско­му по не­дав­ним с ним раз­го­во­рам: ни­ко­гда Дан­тес не же­нит­ся на Ека­те­ри­не, а его уха­жи­ва­ние за ней - не бо­лее чем вы­дум­ка трус­ли­во­го че­ло­ве­ка. Но­вым в них бы­ло то, что из ря­до­вой, не­удач­ной мыс­ли, вы­ска­зан­ной в ча­ст­ной бе­се­де, они гро­зи­ли пре­вра­тить­ся в пред­мет ши­ро­ко­го об­су­ж­де­ния, яв­но про­во­ци­рую­ще­го уча­ст­ни­ков кон­флик­та на же­ст­кие дей­ст­вия. Ка­ко­во же бы­ло дру­гу по­эта уз­нать, что его убе­ж­де­ния и хло­по­ты нис­коль­ко не по­влия­ли на Пуш­кина!